Тамара Шатохина - Княжна [СИ]

— Прекратите, Виктория. У вас нервный срыв. Идите к себе, я пришлю Жану. Я не слышал ничего, а вы не говорили. Идите, девочка, не рвите мне душу.

Влетела в свою комнату и закрыла дверь на засов. Ни Жану, ни Снежану — ну вас всех! Достали. Полежала минуту на кровати — не могу, горит все внутри. Распахнула дверь, чуть не ударив служанку, извинилась сквозь зубы и полетела по лестнице к роялю. Упала на табурет, подняла крышку. Вот сейчас как раз настроение для «Полонеза». Опять играла, закрыв глаза. Слез не было, пришло понимание того, что я вела себя глупо. Не нужно так болезненно реагировать на все здесь происходящее, это же все не настоящее. Пройдет немного времени и я буду дома. Постараюсь забыть все, как страшный сон. Сейчас я уже просто наслаждалась музыкой, прекратив глупый «дамский нервический приступ». Все будет нормально, все еще у меня будет хорошо. Я чувствовала даже какую-то легкость от того что, как мне казалось, приняла для себя правильную модель поведения на оставшееся время пребывания здесь.

Бегущие чередой дни были похожи, как капли воды. Завтрак, тренировка в манеже, обед, тренировка, отдых с книгой, ужин, игра на рояле. На концертах почти не было слушателей и зрителей — мне не надоедали. А я просто играла, что на ум придет, даже «Собачий вальс». Граф Грэгор тоже не надоедал — днем мы встречались мельком и также обязательно — за ужином. По этому поводу у них тут принято было в очередной раз переодеваться и Жана одевала меня в вечерние платья с корсетами и без, с голыми плечами и откровенным декольте… Это были красивые, в моем понимании почти бальные платья — атлас, шелк, кружева… Я нравилась себе в них, понимала, что они здесь к месту, хотя и не всегда удобны из-за корсета. Днем на тренировках тренер гонял меня, как сидорову козу, что повлекло за собой существенные мои успехи в верховой езде. Сынок, видимо, общался в свое удовольствие и к папе не наезжал. Жана была приветлива, но такой открытости и доверия, как в первые дни, между нами не было. Иногда, проходя на конюшню, для чего приходилось довольно долго идти по парку, я любовалась танцами мотыльков. В библиотеке взяла книги о чудесах этого мира. Много чего здесь я посмотрела бы с удовольствием. И попробовала. И примерила. Но это все у них — у нас тоже есть много интересного, что мне предстоит увидеть и чему порадоваться.

Для тренировок мне выделили смирную кобылку с гривой, заплетенной в косички. Темно-серая, сухощавая, стройная — она очень понравилась мне, и я носила ей хлеб, который подавали на стол на завтрак и обед. Брюк я не выпросила, поэтому тренироваться приходилось в амазонке со шлейфом, сидя в дамском седле боком. Я никогда раньше не садилась на лошадь, поэтому переучиваться не пришлось, боком так боком, тем более что дамское седло было устроено соответственно — с высокой полукруглой лукой, как гнездо. Мои прабабушки явно были хорошими наездницами, и возможно ли такое, что умение закрепилось как-то на генетическом уровне, но у меня все получалось с ходу. Или все это от того бесшабашного настроения, которое так и не проходило. Мне скоро разрешили выезжать в поля. Сначала с тренером — невысоким серьезным мужчиной средних лет, потом и одной. Далеко я не рисковала отъезжать, кружила вокруг поместья, пробиралась между деревьями сада. Даже добралась до поля с неизвестной травой, оказалось что посеянной на корм лошадкам. Сама в неудобном платье я не могла влезть в седло. Меня подсаживал тренер или конюх, а уж там я отрывалась по полной. В одну из поездок решила проехать по дороге, ведущей куда-то из поместья. Эта дорога выглядела надежно — мягкая грунтовка без ям и сухой пыли и мы с моей подружкой несколько увлеклись, отъехав недопустимо далеко от дома. За что и поплатились.

Дорогу мне преградил всадник на вороном коне. Черный камзол с серебряным шитьем, черные узкие брюки в длинных сапогах, волнистые волосы, стянутые шнурком. Яркие карие, с золотинкой, глаза на породистом лице, твердо сжатые губы — граф Грэгор в свои лучшие годы. Он был не просто красив. На этом лице лежала печать интеллекта, взрослой мужественности. Этот мужчина был, несомненно, умен. Не вязалось это с тем мнением, что уже сложилось у меня о нем. Мы кружились по дороге то сближаясь, то отдаляясь друг от друга. Наконец мне надоело его разглядывать.

— Чему обязана, граф? — Опять подстраивалась я к их манере разговора, непроизвольно запомнившейся мне из книг и фильмов нашего мира о минувших временах.