Тамара Шатохина - Потомок древних королей [СИ]

По лесу быстро шел молодой мужчина. Интересный мужчина — сильный, красивый и… счастливый, судя по улыбке, блуждающей на его губах.

День клонился к вечеру, и поэтому он спешил — спешил увидеть… задохнуться от счастья, утонув в синем взгляде. Спешил договориться с ее родней — застолбить, захватить, не дать ей другого выбора, получив согласие на замужество, утвердив мечту сделать ее когда-нибудь своей. Когда она немного подрастет, повзрослеет… полюбит его так же невыносимо сильно, как он — первый раз за почти тридцать прожитых лет.

Забылись все те, кто когда-то делил с ним постель, кого не воспринимал иначе, как временное развлечение, кого смертельно оскорбил и обидел, сделав несчастными, потому что не ценил… не любил.

Он со странным для мужчины извращенным наслаждением представлял этот год совсем без женщин в своей постели. Предвкушал мечты только о ней, тоску о ней, желание быть только с нею. Не узнавал самого себя — за этот месяц разрешил себе только конец косы подержать в своих руках, да к ее руке прикоснуться. Ощущал хрупкой драгоценностью, задыхался от невыразимой нежности, терялся от непривычного беспокойства за нее, от постоянного желания опекать и защищать — эту нежную юную девочку, почти ребенка.

И жаркое мужское желание просыпалось не рядом с нею — нет. Потому что это было бы почти святотатством. Это случалось ночами, когда он в одиночестве представлял какой она станет через год… когда станет его, когда уже можно будет… Он будет ждать, он сможет… хочет этого. Она стоила того.

В лесу стремительно темнело, подул ветер… Из глубины влажной лесной поросли, на исчерченную корнями деревьев поверхность лесной тропинки, потянулись языки тумана… Он оглянулся — не узнавал это место… дорожка была не та — гораздо уже, более сырая и неровная. Паники не было — он был воином, выпутывался и из более сложных ситуаций, а сейчас просто запутался в переплетении тропинок возле поселка… замечтался…

Мужчина улыбнулся, прижал руку к груди, прикоснувшись к припрятанному под рубахой плату замужней женщины — обязательному подарку невесте при сговоре, и заспешил, заторопился, стараясь сориентироваться, сократить путь… Почти бежал уже, ни в коем случае не собираясь останавливаться, а уж тем более — возвращаться назад.

В какой-то момент он оступился, начал падать… тело сгруппировалось, поворачиваясь в воздухе, чтобы упасть на бок, всем телом, с последующим переворотом, гасившим инерцию — как при падении с коня в бою. И послышался тягучий глухой всплеск — густая болотная грязь легко подалась под тяжелым телом, почти мгновенно приняв в себя. Страх гибели взорвал мозг, затопил сознание. Тело отчаянно сопротивлялось смерти, бунтовало, боролось — жить! Так хотелось жить…!

Последний, желанный глоток воздуха пополам с грязной жижей, ужасное понимание неминуемой гибели и последнее, что осознал мозг — светлая женская фигурка перед глазами… простоволосая, потерянная, одинокая… Кирана?..

Дом, в котором жила наша семья, находился не в самом поселении Переход, а в лесу. Поселковая община когда-то выкупила его для нас у лесника. Это был совсем небольшой бревенчатый домик в две комнатки, но его вполне хватало. На тот момент мы рады были любой крыше над головой. К тому же — это жилье нам щедро подарили, дав возможность талантливой ведунье немедленно заняться своим ремеслом, не отвлекаясь на бытовые неудобства.

Дело в том, что в этом поселке не стало лекарки, а наша семья как раз искала место для постоянного проживания, вот и поселились тут — в лесной глуши, неподалеку от границы. Бабушка знала, как лечить людей, умело гадала, глядя в дежу с водой, силу трав понимала. В нашей семье издавна передавали дочерям это умение.

Меня к принятию ведовского дара не готовили, потому что особых способностей к волшбе я не унаследовала. А травы и так знала, каждый день или заготавливая их, или наблюдая за приготовлением целебных снадобий. Ну и за тем, конечно, как бабушка лечила ими людей. Она готовила себе на смену маму, а заодно и мою старшую сестру — Милу.

Так мы и жили долгие годы — бабушка своим умением зарабатывала нам на жизнь, мама и сестра ей помогали. А я, как самая младшая, была на подхвате — работала по дому и в огороде, училась в поселковой школе, готовилась к будущему замужеству.

За мужа у нас отдавали с шестнадцати лет. Так рано выскакивать замуж я не собиралась, но на посиделки меня стали отпускать сразу после окончания школы. У сестры был уже парень, они встречались почти полгода. И ходила она туда только из-за меня — чтобы присмотреть первое время.