Тамара Шатохина - Таша [СИ]

А во вторую ночь проснулась от того, что на моем колене лежит горячая чужая рука. Гладит теплый чулок, сжимает крепко ногу. Спросонку не поняла — лягнула пяткой, а в ответ раздался болезненный стон. Я подхватилась, кинулась шарить руками:

— Прости, прости, по ране попала? Я спросонку, нечаянно… показалось мне видно, померещилось. Ты скажи, если нужна помощь, я ведуна позову, — шептала, раскаиваясь.

В ответ услышала злой голос Харазда:

— Ничего ему не надо! Померещилось, значит, ей? А, Микуша? А что именно тебе померещилось, ты скажи, скажи. Мы с ним вдвоем решим — какая такая помощь ему нужна?

— Да ладно ты… я ничего плохого не хотел. Рука сама спросонку… спите уже, весь обоз подымете, — тихо и совсем не сонным голосом ответил Микей.

— С-собака драная, дай мне только встать…

— Спи, сказал! Понял я все. Спи, Ташенька, поговорим потом, как доедем.

— Ты это что себе…? — опять дернулся его товарищ.

— Спи, сказал! Угомонись уже.

Стихли все, только долго еще не спали. Слышно было по дыханию. Потом Микей попробовал повернуться на бок. Я подхватилась помочь и услышала сказанное почти со злом:

— Я просил тебя? Шла бы ты куда в другое место спать завтра…Какой дурень это придумал?

— Нету других баб в обозе — только я одна, а ведун тяжко раненым занят. А вам помощь нужна, — прошептала я с обидой и улеглась на бок, поджав ноги.

Харазд опять тихо прошипел:

— С-собака драная…

Ему никто не ответил.

Больше ничего такого не было. Я не вспоминала и они тоже. Только теперь больше говорила я — рассказывала, как мы жили семьей, пока все живы были. А жили мы хорошо. Наш огород был самым урожайным в селе, это была заслуга старших — я для этого ничего не делала, потому что не знала — как. Зато умела находить самые ранние грибы, когда только поднималась первая трава, будто чуяла их. Они темными, морщенными комочками пробивались из земляных бугорков, раскрываясь потом уродливыми вершинками. Невзрачные, даже страшноватые на вид, весенние грибы были очень вкусными. Только их нужно было долго варить перед жаркой.

А летом собирала в степи и готовила потом под взболтанными яйцами мелкий дикий лук — крохотные головки, сладкие и острые.

Про свои медовые пряники рассказала и задумалась… замечталась. Его вспомнила. Как кусал он их еще теплые крепкими белыми зубами, хвалил меня. Забирал их потом с собой, бережно заворачивая в свежую холстинку, улыбался ласково при этом. Представлял, как лакомиться потом будет? Это было приятно вспоминать, и я тоже сейчас улыбалась, забыв обо всем. Потом опомнилась, взглянула во внимательные глаза стражников, подтвердила:

— Очень вкусные пряники, просто объедение какое-то… — вздохнула, затуманившись.

— Испечешь как-нибудь, — вдруг вымолвил Микей.

Харазд засопел, сердито задышал, а я удивилась.

— Не придется. Мне в другую от вас сторону. Вы подождите тут, мне нужно с ведуном поговорить. А то на стоянке он всегда занят. Зовите, если понадоблюсь, ладно?

Соскочила с повозки и пробежалась в голову обоза. Ведун ехал с самым тяжелым из раненых, почти не отходил от него всю дорогу. Я шла быстрым шагом по шершавому крепкому насту и смотрела, как он держит руку на бледном, покрытом испариной лбу молодого парня. Их повозка мягко качалась, скользила по снегу на зимних полозьях. Ведун не смотрел на меня — лечил, убирал видно жар. Когда закончил, кивнул:

— Заскакивай сюда, запалишь дыхалку — морозно.

— Зачем вы его везете, почему не оставили? У нас в селе неплохая травница.

— Она не справилась бы. Чего ты хотела?

И я рассказала про наше семейное проклятье. Спросила, где найти сильного ведуна или ведунью, которые могли бы снять его за хорошую плату? Он должен был знать про такое.

— Сильного? В столице… только это долго ехать, — задумчиво протянул ведун. И вдруг вскинулся, вспомнив: — Есть сильный, очень сильный! Старый только, но я думаю, что еще живой должен быть. Это по пути нам, не доезжая до города с полдня. А верхом и того ближе. Там будет нахоженная отворотка, к нему часто из города народ мотается. Так что точно не заблудишься. Дед хороший, поможет, если в силах будет. Тем более что он с огнем дружит, знаешь, что это значит?

— Откуда же мне?

— У меня воздух, ветер… это не такое сильное ведовство. Я дождь пригоню, если нужно, или стороной проведу, вражьим лучникам пылью глаза засыплю. Много чего еще… Лечу помаленьку, но для этого больше огневики годны — у них тепло целебное. Говорят, что это жар души. И чем чище душа и добрее, тем ласковее к нуждающимся ее огонь. А он — добрая душа. Даже если не сможет помочь, то скажет, кто может. Так что вовремя ты спросила — скоро мимо поедем. Ты как — с пожитками своими сойдешь, или в город их доставить? До его жилья порядком идти, надорвешься еще. Я бы лучше у стражника на городских воротах оставил, там приглянуты будут, и искать их тебе потом не придется.