Василий Криптонов - Палач, скрипачка и дракон

Раскрасневшаяся, довольная Энрика спрыгнула с алтаря в объятия Нильса Альтермана.

А когда шум стих, к краю алтаря подошел Аргенто Боселли. Народ заволновался. Никогда, с самого ее основания, колдун не был в церкви, но сейчас стоял тут — как хозяин.

— Много лет назад, — густым басом заговорил он, — Фабиано Моттола обратился ко мне за помощью. Ему нужен был способ, с помощью которого он мог бы отправлять девушек, пожелавших стать монахинями, в монастырь, находящийся на другой стороне Земли. И я оказал ему эту услугу, в соответствии с соглашением, заключенным между мною и церковью Дио. Соглашением, на котором настояли досточтимые жители Вирту.

Аргенто поклонился, выражая почтение прихожанам, и продолжил рассказ:

— Это соглашение связало меня по рукам и ногам. Я был вынужден оказывать жрецам Дио все мыслимые и немыслимые услуги, потому что жрец, как считается, действует лишь во славу Дио. Но что-то меня насторожило в истории с монастырем. Название города, прекрасно мне известного. Ластер. Город, в котором отродясь не поклонялись Дио. Зато там жил мой старый знакомый по академии — Волькер Гуггенбергер. Я слетал к нему в гости, и он любезно рассказал мне об истинных мотивах действий Фабиано.

— Ложь! — голосил Фабиано, напирая животом на карабин Томмасо. — Все, что говорит колдун, — ложь!

Аргенто, поморщившись, сделал рукой движение, будто запер что-то на ключ, и Фабиано умолк. Продолжал разевать рот, но не мог издать ни звука.

— С прискорбием вынужден сообщить, досточтимые жители Вирту, что все девушки, за минувшие годы отправленные в якобы монастырь, на деле были принесены в жертву дракону. За каждую из них Фабиано получал золото и драгоценности. Ах, нет, простите, не за каждую. Первых трех я изловчился спасти. Три бедные сиротки, они на самом деле не хотели в монастырь, они просто боялись преисподней. А я помог им обрести себя. Но больше провернуть такого я не смог, потому что Фабиано кое-что заподозрил и взял с меня слово не вмешиваться в ритуал перемещения монахинь.

Аргенто развел руками:

— Что я мог, досточтимые жители? Каждое слово, которым перебрасывались мы с Фабиано, должно было оставаться тайной по условиям соглашения. Я, связанный колдовским кодексом с одной стороны и соглашением с церковью — с другой, не мог ни остановить Фабиано, ни рассказать о его делах. Но я живу на свете не один день, видел многое и знал, что рано или поздно справедливость торжествует всегда. Так случилось и минувшей ночью. Мой лучший — не смотрите, что единственный! — ученик Рокко вмешался в отработанную Фабиано схему. Он, не связанный никакими соглашениями, отважился действовать на свой страх и риск. Судьба и Дио благоволили ему, и вот, последняя девушка, которая должна была стать жертвой дракона, живая и невредимая, перед вами. Лиза Алгиси, в девичестве — Лиза Руффини.

Смущенная Лиза встала рядом с колдуном и улыбнулась. Публика в зале изумленно гудела. Все услышанное казалось слишком уж чудовищным. И, судя по насмешливому выражению лица Фабиано, ему было что возразить. Колдун дал ему такую возможность, отперев невидимый замок.

— Бред! — Фабиано, пыхтя, вскарабкался по лесенке на алтарь. — Вам вешают лапшу на уши, благочестивые прихожане! Зачем мне, жрецу…

— «Фабиано Моттола, Вирту. Учредил церковь, заинтересовал молодежь институтом монашества. Через три дня обещает троих. Лукреция Агостино, Аврора Донатони, Камилла Миланесе. Две предыдущие монахини из других городов зарекомендовали себя прекрасно. Полная осознанность. Желание жертвовать собой ради общего блага». — Нильс Альтерман с толстой книгой в руках поднялся на алтарь вслед за Фабиано. Прочитав эти слова, он поднял взгляд от страницы и сказал, обращаясь к прихожанам: — Это — дневник Волькера Гуггенбергера, придворного колдуна Ластера. Хотите услышать еще? Извольте: «От меня требуют больше принцесс — я дам вам больше принцесс. Скажу Моттоле и остальным, чтобы запрещали все развлечения, кроме радости служить Дио. Надо хорошенько сжать в кулаке этих нерадивых тварей, которые не хотят отдавать Дио свои жизни!» Здесь присутствует чета Сабателли? Примите мои соболезнования, но горькая правда лучше сладкой лжи: «Вчера дракон откусил башню, в которой обреталась монахиня Маддалена Сабателли из Вирту, и с ней улетел».

Ахнула и упала в обморок женщина у самого выхода. Побледневший мужчина подхватил ее и, глядя на Фабиано, крикнул:

— Ублюдок!

Нильс продолжал, перекрывая сильным голосом нарастающий в зале гул: