Ксюша Ангел - Трудный ребенок

– Не была бы сильной, твоя девушка не хотела бы меня съесть.

– Сколько прошло? – серьезно спрашивает он и усаживается на траву под раскидистым дубом. Ему хорошо в белом. Кажется, даже помолодел... Или это сказывается отсутствие желания мстить? – С поединка?

– Полтора года.

– Ты слишком долго продержалась. Странно.

– Была война.

– Война? – Тан оживленно смотрит — явно заинтересовался.

– С охотниками, – уточняю. Сажусь рядом. Внизу приятно пахнет травой и сухими листьями. – Первозданные погибли, теперь всем рулит Альрик, а охотники заставляют хищных платить дань и не разрешают питаться.

– Вот хрень! – нетипично ругается он. – Не будет эта власть долго существовать, попомни мои слова. Охотники совершенно не знают, что делать с хищными. Только и умеют, что убивать. Эта власть падет очень скоро.

– Боюсь, я не доживу.

– Есть вариант найти того, кто повредил жилу Герде.

– Кому?

– Гертруде. Так ее зовут.

– Ааа...

У нее другое имя. Давно. Странно как-то это осознавать. Конечно, она — древнее существо, а вовсе не моя дочь. Не моя. Никогда не была моей...

– Кто он?

– Я его видел всего раз, имени не знаю — Герда не очень откровенничала на его счет. Она прочила его себе в адепты. Оказалось, он был против. Женщины так тщеславны! Думают, что если красивы и сильны, им все дозволено. – Тан грустно усмехнулся, покрутил в руке прошлогодний желудь и тут же уронил его в траву. – Ему бы ты понравилась.

– Из-за того, что сольвейг?

– Из-за того, что пророчица. Найди его, и он тебе поможет. Я встречал его летом две тысячи шестого в Будапеште. Он гостил у племени нати — они местные. Именно тогда он и повредил жилу Герде.

– Хорошо, – выдыхаю воздух из легких и закрываю глаза. Устала. Даже тут, во сне ощущается тоска. Словно я принесла ее с собой. – Спасибо.

– Ты должна была умереть при родах. Негуманно было оставлять тебя мучиться.

– Ты отлично умеешь успокоить! – морщусь я и встаю. Мыслями я уже в Будапеште. Сначала выжить, потом — страдать.

Охватывает странное, подавляющее равнодушие, а мир Тана уже не кажется таким приветливым.

– Когда я нашел тебя, ты была несчастна. С тех пор ничего не изменилось, – поучительно говорит колдун и тоже встает. – Нужно что-то менять, не находишь?

– Ага, пойду порадуюсь, что любимый человек и дочь хотят моей смерти. Самое время становиться счастливой.

– Ты несчастна, потому что не позволяешь себя счастья. Думаешь, ты недостойна? – Теплая ладонь скользит по плечу, и оно покрывается мурашками — вернулся внутренний мороз, от которого немеют внутренности. – А ведь ты больше меня хочешь жить.

– Зачем помогаешь? - спрашиваю, небрежно сбрасывая его руку. От прикосновений некомфортно и хочется сбежать. Спрятаться. – Ты ведь любил ее. Хотел, чтобы она вылечилась.

– Герда заигралась. Я предлагал ей другого сольвейга, честно искал, но она решила, что оно того не стоит. А ведь ты ради нее столько сделала. Выложилась, чтобы ее вытащить. – Он молчит секунду, а затем мстительно улыбается. – А еще меня бесит Влад.

Внезапно становится серьезным, приближает свое лицо к моему, но прикасаться попыток не делает.

– Обещай, что найдешь его.

– Обещаю!

В завораживающих черных глазах Тана я утонула, потеряла опору под ногами. Упала в ледяную воду. Движения сковало, но двигаться и не хотелось. Я тонула и засыпала, засыпала и тонула. Пока, наконец, не достигла дна.

Там стояла Кира с указкой в руке, одетая в ярко-голубое платье с высоким воротом. Влад сидел у ее ног на песке и складывал из льдинок слово «вечность».

Проснулась я совершенно не отдохнувшая и тут же натолкнулась на пристальный взгляд «дочери».

– Пришла подкрепиться? – язвительно спросила я, села на кровати и на всякий случай отодвинулась.

– Говорю же, не обижу, – улыбнулась Кира.

– Как вошла? Я же дверь закрыла.

– Предлагаю тебе успокоиться. Не заставляй меня применять силу — я этого не хочу. Разве Влад не поговорил с тобой вчера? Не убедил быть паинькой?

– Ты об угрозах тем, кого я люблю? Да, Влад доходчиво объяснил мне условия.

– Никто не пострадает — ни я, ни Влад этого не хотим. Я привязалась к атли, милые люди. Есть перспективные воины. Сильные. Мне нравятся сильные воины. Если ты ничего им не скажешь и не станешь просить помощи, они будут жить.

– Только я не буду, – нахмурилась я. Говорить с ней не хотелось, но Кира уходить не спешила — смотрела на меня пристально и испытывающе. Чего ждет? Что я поклянусь смиренно ждать смерти? Помогу ей добровольно? – Почему я еще жива? Мы столько раз ночевали вместе — взяла бы мой кен и выздоровела. Чего ты ждала?