Шмиэл Сандлер - Бордель на Коллинз авеню

Как холодно в этом проклятом подвале. Скорее бы все кончилось, так можно и с рельсов сойти. Моника, где ты, моя милая подружка? Несчастная батарейка на моем мобильном все еще теплилась, но попытки дозвониться до Моники разбивались о бетонные стены морга и скучный голос автоответчика «Абонент вне зоны досягаемости»

Я была в подвале городской больницы для неимущих, но мне казалось на другой планете. В голову лезла всякая философская хрень – «Морг как транзитная база и дверь в иное измерение, куда переселяются души умерших».

Что ты здесь делаешь, Элен Бейкер, зачем тебе все это надо?

Мелкий озноб пробирал все мое тело, зубы противно стучали, создавая иллюзию тепла. Я попрыгала с минуту у лавки номер шестнадцать с воображаемой скакалкой, как делаю это по утрам дома, чтобы разогнать кровь, увы, напрасно. Я пробовала согреться ходьбой, но в морге особо не разгуляешься. Это был небольшой коридор со стеллажами по обе стороны, на которых сиротливо ютились усопшие. Да и сама прогулка в мертвецкой далеко не пляжный моцион – из каждого ложа смотрят на тебя пустые стеклянные глаза мертвяков. Санитары, безразличные к своим непритязательным клиентам, не удосужились затянуть мешки с молнией. Мне хотелось закрыть глазки вон той бабке с полки №7 – уж очень укоряюще взирала она на меня из своего темного угла, но я боялась до нее дотронуться. Маршрут мой, если я не входила в «открывалку», пролегал между параллельными друг к другу полками с возлежащим на них недавним пополнением. Эти, мертвецы были упакованы с головой, но они страшили меня еще больше, чем покойники с открытыми лицами. Я не видела лиц этих затаившихся новичков, и мне казалось, что они чего-то там замышляют в своем унылом одиночестве, хотя умом я понимала, мертвые навредить не могут и страшиться надо живых монстров, которые зверски надругались над мертвой дочерью профессора Глебова.

И вдруг я увидела длинный черный мешок, из которого петлистой струйкой стекала кровь на керамические плиты пола. Должно быть, это несчастный бедолага, который, по словам санитара, попал под колеса автомобиля. И словно в подтверждении моей версии я снова услышала мучительный и протяжный стон. Я замерла в страшной догадке – стоны доносились из этого мешка. Довольно позднее озарение, если принять в расчет, что из мертвого тела кровь не вытекает. Но кто мог поместить живого и, очевидно, тяжело раненного человека в морг? Это уже не игры разума и мозг мой в полном порядке. Передо мной был длинный черный мешок, к которому я должна подойти и открыть его, чтобы увидеть стонущего человека. Я постояла немного, надеясь, что звуки больше не повторятся и мне не нужно будет спасать ожившего покойника. Но через мгновение по мешку прошла лёгкая рябь и ясно послышался протяжный вздох. Сомнений быть не могло, кто-то внутри этого рыхлого пластика был жив и ему требовалась помощь. С трудом сдерживая подступившую к горлу тошноту, я подошла ближе и, нащупав непослушными пальцами замок, потянула вниз. Сердце мое оборвалось, то, что я увидела, потрясло меня: это была Моника Стайл. Я закричала. Лицо моей подруги было покрыто спекшейся кровью, она открыла глаза и прошептала что-то. Мне стало дурно, хотелось кричать, на меня накатывала истерика. Но я взяла себя в руки и приникла ухом к ее устам.

– Микки, – сказала она, – это был Микки, прости, Элен…

Глубоко вздохнув, она закрыла глаза и затихла. Кажется, я закричала, а потом… все потонуло во мраке.

Очнувшись, я тронула пальцами посиневшую шею Моники, пульса не было. Я коснулась губами ее лба, он был в пятнах ссохшейся крови. Мгновение назад она дышала и говорила. Это клиническая смерть ее можно еще спасти. Я побежала к дверям, стала колотить и звать на помощь.

И вдруг за дверью я услышала легкое шарканье ног. Я прислушалась, мне показалось, что я слышу дыхание человека приближающегося к моргу.

– Откройте, сэр, – закричала я, – человек умирает, пожалуйста…

По логике вещей незнакомец должен был испугаться, ведь я кричала из морга, а в нем не должно быть живых. Но человек за дверью не проявил признаков страха. Хотя шарканье на мгновение стихло, кто-то явно стоял по ту сторону дверей, прислушивался и молчал. Почему он молчит. Я абсолютно точно знала некто посторонний или из персонала больницы находился за дверью в продолжение минуты. Он знал, что я в морге и прошу о помощи, но не предпринял ничего, чтобы помочь мне. В другое время это озадачило бы меня, навело на мысли: вероятно, кто-то проведал о наших с Моникой планах, но сейчас мне было не до размышлений. Я теряла драгоценные секунды, надо было спасать Монику. Я снова метнулась к подруге и начала делать ей искусственное дыхание. Я билась над ней и беззвучно молилась. Я пыталась согреть ее своим телом, я бережно подняла ей голову, старательно вдувая через рот спасительный воздух, но тщетно: губы моей милой подруги побелели, а лицо приняло выражение тихого умиротворения. Она приняла ангела смерти пришедшего за ней и навсегда оставила меня в этом царстве мертвых. Не теряя надежды, я снова побежала к дверям: