Юлия Рябинина - (Не)рабыня для Шейха ада [publisher - SelfPub.ru]

Шейх-вайлидэ даже не шелохнулась и не отвела взгляда, чем еще больше разозлила Хамаса. Ярость волной прокатилась по телу и осела в пульсирующем негодованием мозге.

Сейчас Хамаса не могло остановить даже то, что перед ним сидит его мать. Он взял женщину за горло и надавил, почувствовал, как под пальцами запульсировала от напряжения вена. Боится.

– Сегодня тебя переведут в башню.

Ее глаза наконец-то приобрели более живой оттенок, а во взгляде появилась живая искра.

– Ты не посмеешь, – прохрипела она.

Хамас хищно улыбнулся и выпустил женщину. Оставлять безнаказанным то, что мать пошла против него, Шейх не собирался. Даже мольбы хадин пощадить женщину никак не повлияли бы на его решение. Придя сюда, он лишь хотел убедиться в том, что не сделает ошибку. Убедился. Не сделает. Эта женщина заслужила кару, но пусть она ее исполнит сама, если посчитает, что при жизни натворила много зла.

Хамас еще раз взглянул на шейх-вайлидэ и вышел за дверь.

– Не смей так поступать с матерью! – послышался леденящий сердце предсмертный крик женщины, но Шейх, не останавливаясь, пошел к выходу.

– Закрой камеру, – он бросил охраннику ключи.

Тот уже распахнул дверь, ведущую вон из подземелья.

– Да, Господин, – склонился он в почтенном поклоне.

Выйдя на солнечный свет, Хамас полной грудью вдохнул горячего полуденного воздуха, и тот жаром обжег легкие. Если бы не происшествие с Хельгой, Шейх никогда не припомнил бы матери ту историю, когда именно из-за ее ревности Богиня Зеленого Леса прокляла ее плод, а именно – его. Мать Хамаса, как и Халиса, не хотела делить своего мужа ни с кем. Не смотря даже на то, что у отца Хамаса была не одна жена, а целых пять, и у каждой были дети. Но мать каким-то образом извела их всех и после смерти жен осталась одна, главная. Сегодня Хамас понял, как она это сделала – варила отравляющее зелье и незаметно подливала его в питье отцовым женам. Но когда шейх-старший привез во Дворец молодую нимфу неземной красоты, мать как с цепи сорвалась. Она сначала изводила отца, но он не поддавался. Нимфа поселилась в его сердце и вытеснила оттуда оставшуюся единственную жену. Ревность и злость поглотили женщину, и она вознамерилась сгубить лесное божество, не задумываясь о том, что кара за смерть лесных дев бывает очень жестока.

Улучив момент, шейх-вайлидэ рассказала отцу, что нимфы могут передвигаться по стволам деревьев и просачиваться в кору, и если шейх-старший не запрет нимфу в башне, то она непременно сбежит от него. Отец, который боялся потерять приобретенный луч света в его жизни, постарался запрятать его подальше от всего живого и запер в высокую башню. Все, что было связано с зеленым лесом, он приказал вырубить вокруг башни и все умостить каменной дорогой.

Нимфа умерла спустя несколько месяцев. Отец однажды зашел в ее комнату и, дотронувшись до плеча девушки, обратил ее в прах, который тут же подхватил Аргест и унес во владения Зеленой Богини. Кара последовала незамедлительно. Лесная мать дриад явилась во дворец на спине зеленого змея. Проклятия сыпались из ее уст, как приговор. Она не стала задерживаться ни на минуту дольше, чем того заслуживали шейх и его жена, возвратилась обратно в свои владения, оставляя после себе шлейф из розовых лепестков цветущей лиамбулы 27 27 Цветы вечной молодости .

Шейх-Вайлидэ в эту ночь постарела сразу на несколько десятков лет. Отец Хамаса скончался сразу после того, как узнал, что его сын, единственный наследник трона, проклят. Хадия, единственная присутствовавшая при тех событиях и хранившая тайну, пронесла ее сквозь время, дабы передать Хамасу всю правду в достоверности.

– Господин, – слуга согнул спину, пропуская Хамаса в конюшню. – Ваш скакун уже заждался, так и просится на волю.

Хамас благодарно кивнул в ответ. Прошел вглубь конюшни. Шавкад 28 28 Сила, мощь вздернул узды головой, приветствуя хозяина. Шейх провел ладонью по блестящей гриве скакуна. Стать, мощь, сила. Гора стальных мускулов пряталась под толстой кожей жеребца.

– Хочешь прогуляться? – задал он вопрос, и конь, довольно фыркая, замотал головой.

Солнце палило кожу нещадно, но Хамас мчался навстречу сухому ветру, прищуривая от яркого света глаза. Нужно было выплеснуть злость, ярость, боль от осознания предательства матери наружу. Дикий рев рвался из груди, и Хамас не сдерживал его, выпуская наружу. Конь всхрапнул и, резко остановившись, встал на дыбы, но под рукой опытного наездника животное быстро присмирело, и Хамас, вжимая пятки в бока скакуна, вновь пустил его во весь опор. Нужно доехать до границы, пусть это и займет несколько дней сумасшедшей гонки, но это стоит того. Он сжал в ладонях маленький зеленый топаз. Тот отозвался колким теплом, сообщая обладателю, что он жив.