Алиса Борей - Ненависть [СИ]

Как же, — мысленно закипел Вийон, — так я и поверил, наверное, уже весь замок шушукается об этом.

Он вновь уперся взглядом в лекаря.

— Ну…

Израэл опустил взгляд.

— Я ее подлатал, но она сильно истощена. Кожа да кости, а есть отказывается и не пьет. — Он жалобно глянул исподлобья на хозяина замка. — Если так и дальше пойдет, то я бессилен. Она и дня не протянет.

Вийон зло зыркнул на него.

— И черт с ней. — Оттолкнув лекаря с дороги, он зашагал к крыльцу, но у самых ступеней остановился и, обернувшись, бросил. — Хочет сдохнуть, пусть подыхает.

Вийон так разозлился, что несся по коридорам, сам не понимая куда бежит, и только очутившись перед дверью своей спальни, остановился пораженный. Как он оказался здесь? Граф готов был поклясться, что больше всего на свете он хотел бы сейчас забыть о разгромленном замке, об этой маленькой баронессе и ее непонятной власти над ним. Вийон не чувствовал вины, он поступил как должно, как привык действовать, когда считал, что затронута его честь.

— Я отомстил, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — и мне нет никакого дела умрет она или нет.

Неприятно обожгла мыль, — а не лицемерит ли он с самим собой? Можно сколько угодно злиться, склонять на чем свет стоит и девку, и лекаря этого бесполезного, но себя не обманешь. Ноги сами по себе ведомые не разумом, а чем-то другим, непонятным и пугающим принесли его туда, куда он хотел прийти.

— К черту!

Рука поднялась и замерла, прикоснувшись к ручке.

— Что я делаю? — Он покачал головой и толкнул тяжелую дверь.

Отсюда с порога ему хорошо была видна кровать и накрытое одеялом тело. Граф, выдохнув, сделал шаг.

За прошедший день его пленница сильно изменилась, ее помыли, синяк на лице немного спал, но сама она теперь была больше похожа на высохшую мумию. Изжелта-бледная кожа туго обтягивала скулы, разбитые губы покрылись коркой засохшей крови.

Вийон недоуменно смотрел на девушку, не понимая, зачем он здесь и что делать дальше. В любом другом случае он бы сразу же развернулся и ушел, потому что с первого взгляда было видно, что этот человек уже не жилец, от неподвижного тела веяло умиротворенностью и смертью.

Граф подошел еще ближе. Если бы не еле слышное дыхание можно было подумать, что она уже мертва, так безжизненно смотрели ее закрытые глаза.

— В этом случае я бессилен, — из-за спины раздался голос старого Израэла, — она сама должна захотеть жить, а она уже похоронила себя.

Вийон обернулся к старику.

— Что?

— Организм перестал бороться за жизнь. — Израэл словно извинялся. — Может быть, стоит ее отпустить?

Графа вдруг прорвало.

— Черта с два! — Он прошелся бешеным взглядом по комнате. — Сдохнуть она хочет!

Глаза остановились на миске супа и графине с водой.

— Она и здесь хочет меня достать. Сдохнуть не где-нибудь, а именно здесь в моей спальне!

Ему уже было все равно, что это именно он притащил ее сюда, вырвал из лап своей солдатни, приставил врача.

Или именно из-за этого? — Эта мысль переполнила его раздраженным возмущением. — Чего он с ней возится? Сам же хотел ее унизить, растоптать. Так радуйся, вот лежит твоя обидчица, считай, одной ногой уже в могиле.

Но радости не было.

Неожиданно для себя он плеснул в стакан воды и поднес к губам пленницы.

— Пей!

На безжизненном лице девушки ничего не изменилось, потрескавшиеся губы по-прежнему сжимались в упрямую линию.

— Я пробовал кормить ее, — вновь подал голос Израэл, — но не смог даже рта разжать.

Вийон молча подсунул ладонь под холодный затылок и, приподняв голову пленницы, ткнул стаканом ей в губы. Ничего. Он надавил сильнее, стекло стукнулось о плотно сжатые зубы.

— Дрянь! — Вскипел граф. — Пей, иначе я выбью тебе все зубы.

Лекарь поежился, но на девушку угроза не возымела никакого действия.

— Вот ведь стерва, — ярость обожгла бешеной волной.

Любое сопротивление будило в нем зверя. Рука со стаканом уже готова была разорвать маленький сжавшийся рот, лишь бы влить в него хоть каплю, но неожиданно Вийон отступил.

— Нет! — Он решительно замотал головой. — Ты не заставишь меня себя убить. Так ты хочешь меня одолеть? Не выйдет!

Вийон присел на край и, подтянув неподвижное тело, положил голову девушки к себе на колено. Пальцы жестко сжали впавшие щеки, заставляя рот приоткрыться.

— С кем ты вздумала тягаться, — на лице графа прорезалась довольная улыбка, — ничего у тебя не получиться.