Олег Лукошин - Непристойные рассказы

– Ты кто?

Видимо, не в смысле кто ты по жизни, а кто ты сейчас, на карнавале.

– Меня зовут Могильная Плита, – как-то неврастенично ответила Маша.

Мало того, что она и так пришибленная, она сюда вообще какой-то неадекватной припёрлась. То ли колёсами первый раз в жизни закинулась, то ли травки курнула. По ходу, тоже первый раз. Глаза навыкате, вздрагивает то и дело. Придурошная, что с неё возьмёшь?

Но девчонки прикид её всё же по достоинству оценили.

– Бля, готично-то как! – шепчутся. – Отожгла, тупорылая, отожгла. Всё гениальное просто.

Начались танцы. За вертушками колдует DJ Печёнкин, почти столичная знаменитость, знатный нарезчик винила.

– Давай-давай! – выдал он в микрофон.

Долго заводить народ не пришлось.

– Давай-давай!!! – заскандировали ряженые. – Давай-давай!!!

Отжиг конкретный властвует. Офигенный кураж! Даже завуч Маргарита Ильинична на танцполе юлой вертится. А лучшая – всё равно Боголюбова. Шатается как прокажённая, руки к небу вздымает и кричит, так что весь драм-эн-басс многокиловаттный перекрикивает:

– Вы все скоро сдохнете!

Народ фишку живо словил.

– Мы скоро сдохнем!!! – принялся орать хором. – Давай-давай! Давай-давай!

Боголюбова не унимается.

– Я вестница смерти! – вопит. – Сегодня судный день! Скоро все вы сгниёте!

– Мы всё сгниём!!! – радостно подхватывает молодёжь. – Давай-давай! Давай-давай!

Боголюбова на спину повалилась, хрипит, руками перебирая.

– Господь Бог уничтожит вас, неблагодарное человечество! Я Могильная Плита! Я пришла за вами!

– В жопу Бога! – крикнул в микрофон DJ Печёнкин, видимо завидуя неожиданному успеху Боголюбовой.

– В жопу!!! – экстатично, воодушевлённо подхватил народ. – Давай-давай! Давай-давай!

Освобождение, вот что это такое. Отрыв. Полный беспробудный кайф.

– Бля, да она королева вечера, – вынуждены были признать девчонки, глядя на выкрутасы Могильной Плиты.

А дальше – больше Машка выдала. Умудрилась в своём коробе на четвереньках ползать, космами эффектно мотать, а под занавес вечера вообще блеванула красиво, струёй этак. Все аж завизжали от восторга!

– Ты лучшая! – аплодируют ей. – Могильная Плита – де бест.

Усталая, изнеможённая, Боголюбова повалилась на пол и тихо плакала.

– Вы ничего не понимаете, глупцы. Вам конец всем, конец! Вы все сдохнете, сдохнете, сдохнете! И я ничего не могу с этим поделать…

А потом, чуть позже, когда все действительно сдохли – все-все-все, всё человечество вплоть до последнего старика и младенца – она вышла на улицу и, рыдая, шла по ночному безмолвному городу, то и дело натыкаясь на остывающие тела.

– Господи милостливый! – заламывая руки, взывала она к небесам. – За что, ну за что ты так с ними?!

Обессилившая, она свалилась у дороги и забилась в истерике. Она молотила руками по асфальту, словно пытаясь вызвать сам Ад, словно желая его пришествием объяснить произошедшую трагедию. Но Ада, как знают наиболее образованные и проницательные существа во вселенной, не существует в принципе. Всё в воле Господней, всё в его благости.

И Господь Бог спустился в человеческом обличье на Землю, и положил на плечо Могильной Плиты руку.

– Не плачь, – молвил он. – Перестань скорбеть. Ты избрана мной, Мария, чтобы стать прародительницей нового человечества. Людей добродетельных, чистых и ярких. Людей с примесью божественной крови.

И он поставил Машу раком, порвал ей целку и целый час сладострастно имел, раз за разом сбрасывая в её чрево лучезарно-чистое семя.

И вскоре произвела Мария на свет первых созданий нового человечества…

Анжеле восемнадцать. Она негритянка. Точнее, афро-русская. Её назвали в честь борца за права чернокожих Анжелы Дэвис. Мы познакомились в Адлере и продолжили встречаться в Москве. Я лижу её вишнёвую промежность и пребываю в самом жизнерадостном расположении духа. Скоро мы поженимся, и я стану членом великого чёрного братства.

– Чёрные тела бесподобны! – говорю я, отстраняясь. – Лишь чёрных Господь Бог наделил истинной красотой.

– Среди чёрных немало и уродцев, – отвечает Анжела. – А чёрные женщины часто страдают ожирением.

– Это белая пропаганда, – разъясняю я ей. – Белые нацистские организации контролируют массмедиа и внушают обывателям страх и отвращение к чёрным. Вот ты – стройная и красивая.

– Но я чёрная лишь наполовину.

Я обожаю чёрных. И проклинаю себя за то, что родился белым. Белые – слабые люди. Они заносчивы и высокомерны, но высокомерие их строится лишь на дешёвых иллюзиях о собственном уме и культуре. Их время сочтено. Участь белого человека, о которой вопил Киплинг, очень проста – исчезнуть.