Олег Лукошин: Непристойные рассказы

Мы подползали к кровати и рассыпали на ней цветы. Тянулись к её ногам – чтобы поцеловать их, чтобы она позволила… Она позволяла – целуя, мы развязывали пояс на её кимоно, распахивали его и целовали её грудь. Она прикасалась к цветам и принимала решение.

– Сегодня – я поклонница роз! – объявляла она, и мой торжествующий друг с воспалённо-восторженными глазами шептал благодарности судьбе за то, что девушка выбрала его.

Я вставал и молча выходил из комнаты. Дубовые двухстворчатые двери закрывались за мной и, вжавшись в стену, я отчаянно вслушивался в звуки, которые доносились из покинутой мной залы. Звуки были сладострастны и восторженны. Я в бессилии сжимал кулаки и зубы, мечтая лишь об одном – оказаться на месте друга.

– Мне надоели эти игры, – сказал я ей как-то. – Я хочу, чтобы ты была моей. Слышишь, только моей, и ничьей больше!

Она задумчиво взирала вдаль. Я ждал ответ.

– Это будет сложно, – ответила наконец. – Мне симпатичны вы оба.

– Оба! – в отчаянии махал я руками. – Что он понимает в любви?! Разве умеет он любить так же, как я? Ответь мне, разве он любит так же?!

– Нет, нет, что ты, – успокаивала она меня. – С твоей любовью ему не сравниться, милый. Твоя любовь на порядок выше и горячей. Я очень ценю её, поверь мне.

– Но что же мне сделать, чтобы лишь я мог дарить тебе свою любовь?

Она молчала и даже не смотрела на меня. Я был в отчаянии – я неприятен ей, думалось мне, она сердится на меня. Она равнодушна ко мне, я ей безразличен. Я чувствовал, что готов покончить с собой, откажи она мне сейчас.

– Есть только один способ, – сказала она, – чтобы я принадлежала тебе.

– Какой?! – взмолился я. – Назови мне этот способ, и я немедленно его выполню!!!

Она внимательно вгляделась в моё лицо. Словно оценивая – а готов ли я к тому, что она сейчас скажет.

– Убей своего друга! – сказала она.

Я рассеянно осматривался по сторонам.

Мысли бурлили и не желали выстраиваться в строгую и логичную последовательность. Но понимание вызревало.

Горечь, словно обильные осадки, оседает в душе, но не испаряется, а твердеет. Ты просыпаешься, входишь в день, проживаешь его – отложения растут и заволакивают сущее.

– Я поставил новые амортизаторы! – хвастался мне друг. – Сейчас все кочки будут нипочём.

Мы шли по пустынной ночной улице. Держали в руках бутылки с дешёвым вином и отхлёбывали из горлышка.

– Здорово! – согласился я. – Жаль, что наша девушка не сможет оценить твоё усердие.

– Да, она не выходит из своих палат. Действительно, жаль. Как бы я покатал её!

– Скажи, ты любишь её?

Он посмотрел на меня пристально и грустно.

– Да, я люблю её больше всего на свете. Впрочем, как и ты.

Ах, если б он знал, насколько моя любовь сильнее и горячей!

– Тебе не кажется, что она порочна?

– О, да, она порочна!

– Что она горда и своенравна?

– Она горда. А уж своенравна!..

– Что она эгоистична?

– Да, эгоистичность – главная её черта. Но к чему все эти эпитеты, если любишь?

Я остановился. Друг тоже встал рядом.

– А не кажется ли тебе, что она должна принадлежать только одному?

Он усмехнулся.

– Это зависит от неё.

– Нет, друг, – сказал я ему. – Всё зависит от нас. Скажи мне, сколько лет мы знакомы с тобой?

– Сколько лет? – переспросил он с улыбкой. – Мы знакомы с раннего детства. Должно быть, с самого рождения.

– Это правда, – кивнул я. – Мы знаем друг друга с пелёнок. Мы всегда жили очень дружно, не так ли?

– Да, – подтвердил друг. – Мы всегда жили очень дружно. Даже с большим усилием я не могу вспомнить ни одной ссоры между нами.

– Воистину, это так.

Я допил вино и отбросил бутылку в сторону.

– Значит, ты не будешь обижаться на то, что я собираюсь сделать?

– Обижаться? – хохотнул друг. – Делай что угодно, я ни на что не обижусь. Как я могу обидеться на друга?

Я выхватил из-за пояса нож и ударил им его в грудь. Между рёбер, в самое сердце.

Тяжёлый, сдавленный выдох вырвался из его гортани. Глаза друга смотрели на меня так же доверчиво и преданно. Постепенно взор их тускнел. Он медленно осел на асфальт. Я выдернул нож и отскочил в сторону, увёртываясь от струи крови. Когда кровавый фонтан спал, я вытер нож об одежду друга и положил его в кобуру за поясом.

– Прости меня, друг, – прошептал я. – Любовь сильнее меня.

Дубовые двери открылись. Возбуждённый, трепещущий я переступил порог дома моей возлюбленной и, отшвырнув служанку, помчался в её комнату.

Девушка, моя любимая девушка, обнажённая и прекрасная, покоилась на перине и, кажется, ждала меня.