Олег Лукошин - Варварские Строки

– Секса мне хватает, но если есть неудовлетворённость – я только рад. Значит, я ещё могу творить. А недовольство твоё я вполне могу понять. Всё дело в том, что ты – тот самый зажравшийся тип, который я только что описал. Ты боишься, что о тебе в газете что-нибудь неприятное напишут, коллеги выскажутся. Вот, мол, издатель того самого извращенца! Тоже наверно с бзиками! Да к тому же ты нувориш. Разве может человек из простонародья оценить искусство!

– Разошёлся, разошёлся, – улыбнулся Борис. – Ты сам разве не из простонародья?

– Ничего подобного! Моя прабабушка была дворянкой! Просто семья обеднела и опустилась. Со всякими пролетариями начали скрещиваться… А так я – самый настоящий аристократ.

– Не знал про твою прабабушку. А чё ты не говорил? Можно было бы это как-нибудь использовать.

– Да на фиг надо!

Две помятые машины проплыли мимо них по левому борту. Гаишник составлял акт, рядом с ним переминался человек с перебинтованной головой. Чуть поодаль значился экипаж «Скорой помощи». На обочине, накрытое брезентом, лежало человеческое тело.

– Мне вполне понятен твой посыл, – продолжил Борис, – и неоднозначные книги, как ты сам знаешь, я никогда не боялся издавать. Но я вот о чём задумываюсь в последнее время. А та ли это литература, которую ждёт читатель?

– Вот они, – язвительно кивал Александр Львович, – вот они, слова конформиста! О читателях стал задумываться, причём, разумеется, знаешь, что им нужно…

– Скажи ты, если знаешь.

– Не знаю. Да и сам читатель не знает, что ему нужно. Потому что читатель – это не существо в единственном экземпляре, это масса. Она готова принять всё, что угодно, но ей не дают сделать выбор. Потому мелодрамы да детективы и расходятся лучше всего, что только они ещё и издаются. Большинство читателей и представить себе не может, что есть другая литература. Я тебе советов никогда не давал, но сейчас рискну: начнёшь вот так остервенело заботиться о читателях – вылетишь в трубу. Или перейдёшь на выпуск макарон – макароны же нужнее!

Две легко одетые девушки призывно дефилировали по обочине. Завидев машину, стали показывать многозначительные знаки.

– Тормознём? – спросил Борис.

Александр Львович пожал плечами.

Борис остановил автомобиль. Девушки не спеша, особой походкой, которая сразу выдавала их род деятельности, подошли к машине.

– Здравствуйте, молодые люди! – нагнулась одна из них к окну. – Развлечься не желаете?

– Какие расценки? – спросил Борис.

– Полторы.

– А в попу?

– О-ох, – как бы смутившись, отвела глаза девушка. – Ну, дороже будет.

– Сколько?

– Две с половиной.

– Две и по рукам.

Девушка переглянулась со своей напарницей. Та кивнула.

– Ладно, – согласилась переговорщица. – Обоим?

– Нет, – отозвался Александр Львович. – С меня минета достаточно. Сколько минет стоит?

– Восемьсот, – ответила девушка, подумав.

– Восемьсот дорого, – сказал Борис. – За отсос везде пятьсот берут.

Девушка скривила губы.

– Ладно, пятьсот, – согласилась и с этим. – В город повезёте?

– Не, больно надо! – мотнул головой Борис. – Здесь где-нибудь.

– Можно съехать, тут поляна хорошая. Ничего не видно.

– Пойдёт. Садитесь.

– С выбором героя я согласен, – говорил Борис. Москва уже красовалась на горизонте. – С антуражем в общем-то тоже. Агрессивный маргинал, асоциальный тип без семьи и друзей – в принципе, это интересно. Отчаяние, скорбь – я конечно в своих эстетических взглядах всё более ухожу от этих образов, мне они не кажутся сейчас привлекательными – но не могу не признать, что в них таится некая сила. Они производят впечатление. Но вот Старая Сука… Не знаю. Может быть, без неё было бы лучше?

– Нет, – категорически замотал головой Александр. – Она – один из неотъемлемых элементов. Убери её – и всё разрушится. Она – такой же главный персонаж, как и сам Коля. Она создаёт его. Наглядно демонстрирует, в какой реальности он существует.

– Но её ведь нет на самом деле?! Она – его фантазия, так я понял.

– Так-то оно так, но я не стал бы давать здесь однозначных объяснений. Её существование можно понимать и как реальное. То, что никто, кроме Коли её не видит, не значит, что её нет вообще. Для него самого – она самое реальное, что только есть в его жизни. Она его поводырь, его совесть, его философия. Его мать, его сестра, его жена. Без неё он не делает и шага, хотя мечтает освободиться от её чар.

– Но как она возникла? У тебя ничего не говорится об этом. Или будет дальше?