Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

Батистина открыла рот. Разумеется, если это доставит ему удовольствие и поможет покончить с прошлым, она готова рассказать ему о своих похождениях с Яаном Легаликом и Фоккером-Дьяволом… Это было легко объяснить… Они не оставили в ее душе никакого следа. С Легаликом это была всего лишь месть… ну, или почти… а Фоккер-Дьявол… он взял ее силой… ну, почти силой…

Батистина нахмурилась. Она понимала, что все это не совсем так… Ну как ей объяснить этому гордецу, что она была чуточку влюблена во всех этих мужчин, совсем-совсем немножко… и при этом она всегда думала о нем, о Флорисе.

Она была так несчастна и одинока, к тому же все, что с ней случилось, произошло по его вине.

«А Вальмир?» — шепнула ей совесть… в сущности она сама предложила себя акадийцу, и… а если быть до конца честной, то ведь и Великое Солнце, если бы не прибыл Флорис… Тсс, как все это сложно!

Приподнявшись на локте, Флорис, нахмурившись, ждал ответа.

«Выше нос, принцесса!» — прошептал ей на ухо голос Вертушки.

Батистина, не отводя своего ясного аквамаринового взгляда, пристально смотрела в потемневшие глаза Флориса.

— Я всегда принадлежала только тебе, Флорис… С той нашей ночи во Франции у меня больше никого не было… Я знаю, что многие факты свидетельствуют против меня… и все-таки я ни в чем не виновата…

Произнося эти слова, Батистина и сама поверила в них.

— А как же твоя свадьба с пиратом Фоккером-Дьяволом? — недоверчиво спросил Флорис.

Батистина придала своему лицу страдальческое выражение.

— Флорис, это была свадьба, сыгранная по законам берегового братства, она не имела никаких последствий…

— Однако ты же проводила с ним ночи!

— НИКОГДА… К тому же бедный Фоккер был немощен: ему выстрелили из мушкета как раз туда… Ты понимаешь, что я хочу сказать…

— Однако ты подолгу запиралась с ним в каюте, когда плыла на «Красавице», — удивленно протянул Флорис.

— О! Лишь для того, чтобы спокойно играть в домино! — самым серьезным образом заверила его Батистина.

В ветвях зачирикали пробуждавшиеся птицы. Флорис громко расхохотался. Играть в домино! Только Батистина могла такое придумать! Это было удивительное создание, непредсказуемое и изменчивое… Итак, он никогда не узнает всей правды. Однако было ясно, что нераскаявшийся соблазнитель уже прочно прилепился к этому телу с шелковистой кожей… движением собственника он привлек ее к себе.

— Батистина… Батистина, любовь моя!

И в лучах восходящего солнца они соединились вновь.

Вот уже несколько дней два всадника двигались в сторону Аппалачской реки. Флорис и Батистина скакали бок о бок; когда лошади шли шагом или легкой рысью, они болтали, как все влюбленные во всем мире. Жорж-Альбер и Маринетта не мешали им: они также переживали свой страстный роман.

С тех пор как Батистина неожиданно сама пришла к нему, Флорис полюбил ее еще больше.

Жизнь заиграла для влюбленных новыми красками. Каждую ночь они вместе опускались на ложе из листвы, и начинались бесконечные ласки и поцелуи, прерываемые лишь признаниями в любви; затем жаркие объятия возобновлялись. В опытных руках Флориса Батистина училась быть настоящей женщиной. В сущности, она не так уж и солгала: ни с одним мужчиной она не испытывала такого наслаждения, какое она познала в объятиях Флориса. Каждый вечер она отдавалась ему со все нарастающей страстью. Ревнивый Отелло понимал, что только сейчас в ней по-настоящему пробудилась чувственность. От сознания этого он испытывал двойное удовольствие и особую гордость. Не получив благословения, Батистина уже стала его вещью, его товарищем в горе и в радости, его ЖЕНОЙ.

Они ехали все утро, как вдруг вдалеке послышались хриплые голоса.

На берегу ручья расположились лагерем индейцы. Флорис сделал знак Батистине спрятаться за деревьями вместе с Жоржем-Альбером и Маринеттой.

Подняв руки в мирном приветствии, он выехал из леса.

Раздался крик:

— ЮЛАКИМАТАНА! ЮЛАКИМАТАНА!

Красный, Зеленый, Желтый, Голубой, Розовый и Черный Мокасины босиком заплясали вокруг всадника.

Радуясь встрече с сыновьями Старого Волоса, Флорис позвал Батистину. Он представил их друг другу, и Мокасины все вместе гордо повели своих друзей в лагерь натчезов.

Дальнейший разговор происходил за трапезой: перед путешественниками поставили дымящийся котелок с супом из многоножек с добавлением муравьев и гусениц. Жорж-Альбер и Маринетта отказались принять участие в пиршестве, но Флорис и Батистина, обладая менее изысканными вкусами, с аппетитом ели предложенное им блюдо и слушали рассказы индейцев.