Яна Гецеу - Анна и шут

— Побежала оплакивать свою радость! — воскликнул Енот, хлопнув в ладошки — Ах, как она счастлива Вашему мудрому решению.

— Я, кажется, велела тебе пойти прочь! — страдальчески сморщилась Анна.

Только его поганых замечаний ей сейчас не хватает! Она и без мерзавца–шута отлично понимает, что заставляет девочку страдать, но как же по–другому. Дурочка не понимает своего счастья. А в объятиях молодого красавца–мужа она вмиг забудет о несчастном уродце–шуте! Анна покачала головой, глядя вслед удаляющемуся карлику. Господи, да что же можно было найти в этом ущербном создании? В четырнадцать лет, когда должны были бы грезиться романтические рыцари, ее глупая дочь влюбилась в это… это… да просто определения не подобрать! Бред, нечеловеческий бред! Нет, с этим нужно покончить, и как можно скорее! Ах, знал бы Готлиб — Ян, что бы он на это сказал? Как там ее бедный мальчик, один без единого родного существа вокруг? Анна тяжело вздохнула, поднимаясь — сколько всего сразу свалилось на ее хрупкие плечи! Перекрестилась, глядя на распятие над камином — ничего, все образуется!

— Ах, муж мой, ну почему ты оставил меня так рано! Наши дети выросли, и скоро мне ждать внуков, а тебя… А ты смотришь на нас с небес, так посмотри же, что натворила твоя недостойная дочь! Прости ей, она такой ребенок. Дурочка сама не понимает, что делает! Помоги мне, ох, помоги же мне… — и тяжкие слезы покатились по ее щекам.

— Госпожа… — испуганно прошептала служанка, пробравшись на цыпочках в зал.

— Что тебе, негодная? — резко повернулась графиня, даже не думая прятать слезы.

— Ваше сиятельство велели мне, если что–нибудь замечу, сразу бежать и докладывать…

— Что? Говори быстро!

— В саду ваш шут и ваша дочь… Они шептались под кустами роз! — и девушка сделала такие испуганные глаза, будто сообщила вовсе Бог знает что.

11 Да? Ты свободна! Заметишь еще что–нибудь, доложишь!

12 Слушаюсь, ваше сиятельство! — и вмиг исчезла.

«Так–так, как это ни некрасиво, но я должна пойти и вспугнуть несносную парочку! Господи, на что мне приходится идти!» — и Анна, перекрестившись, накинула шаль, утерла слезы и вышла.

— … она это придумала! — донеслось до ушей тихо подошедшей графини всхлипывание Марихен — Она видит, как он мне неприятен, я его ненавижу! Но почему, почему она не вышла за него сама? Бережет священную память отца, а я должна за это страдать!

— Ангел мой, но ведь она права! — нежно возражал шут, и Анна уловила, что он взял ее дочь за руку. «Каков подлец», — подумала она, но как–то сочувственно, а не гневно.

— О чем ты Кристианхен! — неосторожно воскликнула Мария, забыв прятаться — Я ведь люблю тебя, только тебя, слышишь?

На это шут как–то грустно вздохнул и поцеловал ее пальцы. «Ах вы, дети глупые!» — Анна решила выждать еще немного.

— Какой ты дурак! — почти крикнула Марихен — Дурак, раз не понимаешь, какую невозможную, неприличную честь я тебе оказала! Это невероятно, я и сама никак не могу взять в толк, как же я до этого опустилась, я, графиня крови Мария — Францина Готтен влюбилась в тебя, в тебя, ничтожного карлика, шута, игрушку! — И вдруг замолчала. Потом всхлипнула пуще прежнего и простонав — Прости меня, Кристианхен, прости безголовую! — порывисто обняла маленькое создание.

— Ну не плач же, солнце мое, единственное мое счастье! Я умру в день твоей свадьбы! — прошептал Енот, гладя девочку по светлым локонам, и по глазастому лицу его побежали ответные слезы.

Такими, дрожащими и всхлипывающими в объятиях друг друга и оставила их Анна, не решившаяся открыться и разбить столь трогательный момент. «Что же я делаю, зачем же позволяю им впадать в эту непотребную глупость?» — смущенно думала она, поспешно ретируясь. «А может, это правда любовь? Мне непонятная, но все–таки любовь?» — ожгла ее эта мысль так, что она даже остановилась. «Боже мой, ну и чушь. Мне видно пора к священнику, исповедаться, раз я допускаю подобное себе в голову!», снова перекрестилась графиня, и пошла дальше. «Ничего, пусть поиграют, им недолго осталось! Слишком далеко они все равно не зайдут, куда им при внешней несостоятельности Енота…» — и еще раз перекрестившись, почти вбежала в дом с криком:

13 Луиза, подавай ужин!

«Только бы никто не узнал, и эти проклятые слуги не разболтали. Я лично сниму голову с того, ко первый хоть намекнет об этом за пределами замка! О Дева Мария, скорее бы уж свадьба!».

И вот, день помолвки настал. Анна не могла спать всю ночь, вскочила едва забрезжил рассвет, и подняв на ноги весь замок, переходила из помещения в помещение, стараясь ничего не упустить, за всем проследить лично. У нее мелькнула было мысль, что надо бы заглянуть к дочери, посидеть, успокоить — девочка наверняка переживает, но мысль как мелькнула, так и утонула в водовороте дел. Шут ни разу не попался ей на глаза, и графиня о нем просто забыла.