Яна Гецеу: Анна и шут

— Эй, глухие ли вы? Мы и хотели знать лишь, дома ли госпожа Готтен! — неожиданно громко раздался хриплый голос за высокими окнами замка.

— Пошел прочь, оборванец! Станем мы ради тебя госпожу беспокоить!

— А я не с пустыми руками, и не без дела! У меня подарок для нее!

— Да ты, мужик, видно, не понимаешь! Вот я тебя сейчас одарю! — радостно–злобно захохотал стражник, и вслед за тем раздался крик боли.

— Эй, что там, Томас? — Анна, заинтересовавшись, наконец высунулась в окно. На ярко залитом полуденным солнцем широком дворе рослый страж держал за шиворот оборванного мужика, рядом подскуливала его толстая баба в грубом сером платье. За ее юбку испуганно прятался лохматый ребенок. Все взгляды были обращены на Анну.

— Да вот, госпожа графиня, бродяги какие–то утверждают, что у них есть что–то интересное для вас, мол, вы будете рады!

— Да? Интересно, и что же это? Отпусти их, Томас! Подойди сюда, мужик! — и свесилась в окно, ничуть не стесняясь богатой ночной сорочки и неприбранных волос — чего своих же крестьян стесняться! Мужик робко приблизился к окну, и встал, задрав голову и теребя шапку в руках. Анна с отвращением заметила его грязные, нечесаные лохмы и гадкие пятна на одежде.

— Говори же! А то ты уже все равно имел наглость разбудить меня! — и внушительно нахмурила брови.

— Госпожа… — нерешительно помявшись начал мужик. Посмотрел по сторонам, и вдруг решился:

— Госпожа пресветлая графиня! Я ваш крестьянин, Симон Вертушка, из деревни за озером…

— Короче! — перебила его графиня, и нахмурилась еще сильнее: — Говори прямо, чего ты хочешь, не тяни!

— Да–да, вы уж простите, по глупости ведь я… — заторопился испуганный мужик, окончательно растеряв первоначальную наглость.

— Помилуйте, добрая госпожа! — выпрыгнула вперед его дородная баба, волоча за собой грязного мальчишку — Пропадаем ведь!

— Уйди, дура! — замахнулся на нее муж с перекошенным лицом.

— Нет, пусть говорит! — повелела Анна, неожиданно обнаружив, что мальчишка — не ребенок вовсе, а просто карлик. Он молча уставился на Анну, щуря против солнца большие печальные глаза, и поклонился, забавно приложив ко впалой груди маленькие ручки. Оба — и госпожа, и карлик изучали друг–друга с одинаковым любопытством, в то время как баба слезно заливалась, скрипя и подскуливая:

— Помилуйте, добрая госпожа! Единственная ведь радость у нас была, кормилица наша, доченька Кристина! За долги забрали ее в крепость к вам, виноваты мы, ой, виноваты, сжальтесь над стариками! — и приторно всхлипнула, ожидая реакции госпожи.

— Ну, и чего ты хочешь–то? — Анна не отрывала глаз от забавного человечка.

— Отпустили бы вы ее… — тихо проговорил тот, искоса поглядев на бабу. Та злобно шикнула, и снова завыла: — Добрая госпожа, выкупить бы… вот… нам–то! — и вдруг замолчала, сделав какое–то жабье лицо. Тут вперед выскочил мужик, не забыв дать основательного тычка бабе в бок: — У-у, дура! — и, состряпав кислую рожу, заскулил: — Сын вот наш, от него пользы нам никакой, мелкий он, да умный зато — и чего только не разумеет! Святой отец наш всякому его воспитал! Вы бы посмотрели, он и вертеться по–всякому может! — и суетливо подтолкнул карлика вперед. Тот вдруг как–то сразу опрокинувшись, встал на руки, и описал круг вокруг родителей. Похлопал ногой об ногу, и так, стоя вниз головой, принялся рассуждать о величии и красоте христианской католической церкви. Маленькое личико его залилось краской, но он все стоял и стоял в неудобном своем положении, и продолжал говорить. Анне жаль стало малыша, она повелительно махнула рукой.

— Девку отпустить, карлика ко мне! — бросила она слуге, и повернулась, ожидая своего странного выкупа. Он не замедлил явиться, сопровождаемый слугой. Вошел, семеня коротенькими ножками, и остановился, почтительно опустив лохматую голову.

— Вот какие у меня крестьяне есть — воскликнула Анна, с любопытством обходя новую игрушку. Нетерпеливо махнула рукой, и слуга удалился. Потом, спохватившись, выглянула в коридор и крикнула:

— Пусть придут Готлиб — Ян и Мария — Францина! — «Хорошая забава для детей!», подумала она при этом.

— Как тебя зовут, подданный? — спросила она, опускаясь в высокое кресло.

— Кристиан Вайнеберг Вертушка Енот, Ваше сиятельство! — ответил карлик, отважно глядя в глаза госпоже.