Яна Гецеу - Анна и шут

— Но он добрый и умный, мама, а поет словно ангел! — подняла припухшее лицо девочка, но наткнулась на такой болезненно–сердитый взгляд, что снова разрыдалась, низко опустив голову.

— Я велю высечь это маленькое чудовище, и отошлю в монастырь! — решительно поднялась Анна — А ты отправляйся в свою комнату, и до бала не показывайся!

— Мама, не надо! Не бей его, он этого не выдержит! — с криком побежала за ней Марихен, но та решительно шла вперед, и даже не обернулась:

7 Я велела тебе удалиться, разве непонятно!

8 Мама, умоляю тебя!

— Томас, закрой юную госпожу в ее комнате! — бросила графиня стражнику на ходу, и тот почтительно, но сильно взял Марию за локоть:

9 Извольте, сударыня!

Марию это очень сильно задело, и она резко выпрямилась:

10 Пошел прочь, болван! Не смей касаться графини Готтен!

Гордо повернувшись, почти бегом удалилась в спальню. За ее спиной в замке повернулся ключ.

— Она убьет его! — простонала девушка, и упав лицом на роскошную кровать, залилась бессильными слезами. Так горько ей приходилось плакать лишь однажды — когда гонец принес известие с поля сражения о гибели ее благородного отца, графа Фридриха — Анжея Готтен…

— Госпожа Мария — Францина! Сударыня! — тихо трясла ее за плечи служанка, и Марихен резко открыла глаза.

— Ах, я спала? — удивленно посмотрела она на девушку — Что ты здесь делаешь?

— Ваша матушка прислала маня одеть вас, приготовить к балу!

— А где шут? — беспокойно воскликнула Марихен, вспомнив все, и страшно испугавшись за малыша.

— С ним все в порядке, сударыня, мы, слуги, спрятали его в кухонном шкафу, и гнев вашей матушки уже прошел! — лукаво прощебетала девушка, раскладывая роскошное лиловое платье на кровати — А можно ли узнать, что так рассердило госпожу Анну — Гертруду? Она хотела немедленно отправить в монастырь бедняжку Енота, и называла мерзким вероломным змеем, вползающим в святыню!

— Это не твое дело! — строго оборвала ее Мария — Исполняй свои обязанности — «С ним все в порядке, ах, благодарю тебя, Господи!»

В тот вечер Анна — Гертруда Готтен задала воистину великолепный бал! Столы ломились от великолепных яств и угощений — дичь из благословенных графских лесов, оленина на вертелах, невиданные заморские фрукты, превосходные французские вина, восточные сладости и прочие лакомства удивляли взор и услаждали желудок. Множество госте, один знатнее другого, восхищались гостеприимством и щедрость прекрасной хозяйки, ее красотой и богатством. Благородных господ развлекали развеселые акробаты и трубадуры в пестрых лохмотьях, ведь что такое наряд акробата рядом с пышным платьем господина? Лохмотья, только и всего!

Марихен беспокойно выискивала глазами среди стройных ловкачей маленького Енота, но его нигде не было… «Боже мой, неужели же мать нашла его!» — обдало холодом молодую графиню, и она глубоко вздохнула, набираясь храбрости спросить о нем у матери, но ее опередила соседка–герцогиня, часто бывавшая на светских вечерах Готтен:

— А где же ваша крошка–шут, моя дорогая графиня? Он был так забавен и остер на язычок!

— Он нездоров, милая Энастази! Такая жалость, и ведь именно сейчас, когда был бы так кстати!

Мария вздрогнула от этих слов, и пристально всмотрелась в беззаботное лицо матери, пытаясь понять, правду ли та говорит, или просто отговаривается.

Сидя за пиршественным столом, Мария совсем не могла есть, напряженно держалась и невидящими глазами следила за ловкими движениями акробатов. Ей хотелось как можно скорее уйти, обежать весь огромный замок, найти шута и убедиться самой, что с ним действительно все в порядке, и он жив. «Нет, мама не может его казнить! Он ведь ничего не сделал!» — и резко вздрогнув, уронила вилку — ее будто кто–то тронул за колено маленькой рукой. Она поспешно наклонилась, заглянув под стол — у ее ног радостно улыбался Енот.

— Ты здесь! — ахнула Марихен, торопливо обняв шута, и дабы не привлекать внимания, выпрямилась с вилкой в руке. Радостные мысли роем закружились в ее голове — ах, сумасшедший, он пробрался в пиршественный зал, нашел способ дать ей знать, что он цел и невредим! Минут десять она сидела как на горячих иголках, не зная, что предпринять.

— Госпожа, вы так чудесны, что я не могу смотреть только на кончики ваших ножек, я выхожу! — наконец услышала она громкий шепот из–под стола, и в следующий миг раздался визг — дама, сидевшая рядом с Марихен подпрыгнула на месте, а за ее спиной возникло маленькое чудовище — выбеленное личико, кроваво–алые губы, разлохмаченные длинные волосы и какое–то странное рубище заставили всех забыть о еде и разговорах — гости во главе с хозяйкой застыли с открытыми ртами. Даже трубадуры и акробаты остекленели, тишина установилась кристальная.