Юлия Снегова - Карнавал страсти

Настя промолчала, она опять не поняла, шутит Сережа или нет. Она подняла голову и едва сдержала возглас восторга. Над ней простиралось огромное бездонное небо, его не заслоняли ни дома, ни лица людей. Настя закружилась в бесшумном вальсе.

— Постой, — крикнул Сережа, — сейчас будет аккомпанемент.

Он достал из чехла трубу, направил ее прямо в небо и заиграл тягучую и нежную мелодию. Насте стало так хорошо, так странно на душе, эта музыка, небо, они вдвоем, она почувствовала, что должна сделать что-то необычное. Настя легла спиной на холодную жесть крыши, небо накрыло ее словно бархатный театральный занавес. Настя лежала, слушала и чувствовала, что в эти минуты ей открылась вся горечь и сладость жизни.

А потом Сережа закончил играть, неслышно ступая, подошел к Насте и сказал:

— Эта мелодия называется «Высокая, высокая Луна», вот только луны на небе нет, — добавил он, — одни звезды. — Потом он опустился на колени и поцеловал девушку.

И опять под его поцелуями Настя почувствовала себя заколдованной, оплетенной невидимыми сетями. Она не могла пошевелиться, не могла оторваться от его теплых и властных губ. А потом Настя услышала, что Сережино дыхание участилось, поцелуи сделались настойчивыми и страстными. Она почувствовала на себе его руки и уловила их легкую дрожь.

— Сережа, Сереженька, подожди, — тихо повторяла Настя, а в это же время где-то в глубине ее сознания находилась другая девушка, совершенно спокойная и рассудительная, которая насмешливо отмечала: «Ты говоришь совсем как девчонка из дешевых фильмов».

— Ну сколько же можно ждать, — задыхаясь, произнес Сережа, — ну что мы, дети, что ли? Зачем отказываться от самого лучшего из того, что мы можем дать друг другу. — Его рука уже забралась Насте под кофточку, он обвил ее ноги своими, а сам все никак не мог оторваться от Настиных губ. Может быть, чтобы не дать ей опять заговорить.

Настя чувствовала себя словно под наркозом. Она все видела и слышала, она даже хотела, чтобы все это прекратилось, но ничего не могла с собой поделать. Ее словно пригвоздили к этой крыше, а Сережа все теснее прижимал ее к жести. Насте казалось, что она задыхается под тяжестью его разгоряченного тела. Сережа оторвал губы от Настиного рта только для того, чтобы прижать их к ее соскам. Одна рука ожесточенно мяла ее грудь, в то время как другая пыталась справиться с молнией на джинсах. Молнию заело, Сереже пришлось привстать, чтобы разделаться с непослушной застежкой.

— Черт возьми! — сквозь зубы выругался он, и вдруг именно эти слова привели Настю в чувство. Она поднялась неожиданно легко и так же легко сбросила с себя Сережу.

— Ты чего? — удивился он.

— Я не хочу, — просто ответила Настя.

— Почему? — в его вопросе звучало такое искреннее недоумение, что Настя пришла в замешательство.

— Я люблю другого, — сказала она.

— Кого? Радикулитного баритона, что ли?

— Если он радикулитный баритон, то ты… — Настя задумалась, — сексуально озабоченный тенор.

— Согласись, что это лучше, — насмешливо проговорил Сережа.

Настя быстро привела свою одежду в порядок. Она чувствовала терпкий вкус Сережиных губ, и у нее возникло желание прямо сейчас почистить зубы.

— Я пойду, — сказала она.

— Пожалуйста, — ответил Сережа.

— Скажи мне, как спуститься.

— Как хочешь, — жестко проговорил молодой человек, и Настя увидела, как в его глазах на миг вспыхнул злой огонек, — путей вниз много, это только наверх путь один.

— Кончай говорить притчами! — закричала Настя. — Раз привел меня сюда, будь добр проводить назад.

— Вот только давай без крика. Я отвечал за тебя, пока ты была со мной, а теперь выбирайся отсюда как хочешь. А будешь шуметь, я помогу это сделать тебе прямо сейчас.

Настя оцепенела. Только сейчас она заметила, что вокруг этой крыши нет никакого ограждения. Настя с ужасом поняла, что фактически находится во власти безжалостного юноши с нехорошим блеском в глазах.

— Послушай, так нечестно, — как можно спокойнее заговорила она, — в конце концов, я же тебе ничего не обещала. Мы просто пошли погулять. Или ты всех девушек таскаешь на эту крышу с одной-единственной целью?

— Если хочешь знать, ты первая девушка, которую я сюда привел, — обиженно проговорил Сережа. — Крыши — это только мой мир, и я никогда не допускал в него девиц. Я лишь для тебя сделал исключение, а ты… Ты же взрослый человек, а ведешь себя как пугливая восьмиклассница. Она другого любит! — с издевкой произнес он. — Да люби себе на здоровье кого хочешь! Как будто ко мне это имеет хоть какое-то отношение. Ладно, — в его голосе опять появились жесткие нотки, — я пошел. А ты можешь оставаться тут со своей любовью хоть до утра. Если что, покричи, надеюсь, сердобольные граждане вызовут пожарных. — И Сережа быстро и бесшумно ушел вдаль по крыше. Скоро он уже растворился в темноте.