Тони Парсонс - Семья

— А ты этого хочешь? — спросил он.

— Нет! Господи! — Она в ужасе отскочила от него на два шага. — Тебя вряд ли можно назвать подходящей кандидатурой в мужья.

— Что ты обо мне знаешь?

— Это правда, — согласилась она со вздохом. — Я о тебе ничего не знаю. Кроме того факта, что на вечеринках ты занимаешься сексом с незнакомыми девушками.

Кирк удивленно поднял брови.

— Может быть, теперь настало время узнать меня получше, — сказал он. — Теперь, когда ты носишь нашего ребенка.

— Только не надо угроз, Кирк. В них нет необходимости. Ты кто? Австралийский скейтбордист?

— У меня в жизни не было скейтборда.

— Неважно. Ты спортсмен. Умеешь обращаться с женщинами. Теперь слегка завязавший, но в общем-то не привыкший себя ограничивать в сексе. Прекрасно понимающий, что на этом поприще можно добиться гораздо большего, нежели обучая нырянию ожиревших туристок.

— Так ты меня помнишь? — Он был явно обрадован ее словами.

— Что я могу помнить? У нас с тобой была всего одна ночь. Даже и той не было. Так, быстрый перепих на куче пальто в пустой спальне. Вот что я о тебе помню.

— Не злись. Я, между прочим, думал о тебе все это время. В Сиднее. На Филиппинах. Ты не выходила у меня из головы. Не знаю, почему. Ты словно въелась мне под кожу. В тебе есть что-то, не похожее на других.

— Это очень лестно. — Меган снова развеселилась. — Но ты же меня совсем не знаешь. И я тебя не знаю. Мне нравится, что ты ведешь себя так галантно. Поразительно, что ты не требуешь немедленного проведения генетической экспертизы. Но я смогу справиться со своими проблемами сама. Вместе с сестрами. Мне не нужен мужчина, который ищет, чем заполнить дыру в своей жизни. Кстати, а вот и моя машина.

Меган нажала на пульт, и машина дважды мигнула фарами.

— Но я тоже хочу быть частью этих событий.

Как ему объяснить? Он решил поиграть в игру под названием «счастливое семейство». А она вообще не была уверена в исходе своей беременности. Существовала вероятность, что очень скоро она останется одна.

— Послушай, Кирк, — попробовала объяснить она. — Если честно, то я вообще не знаю, появится этот ребенок на свет или нет.

Она стояла, вставив ключ от машины в дверцу, но почему-то не поворачивала его. На его красивом лице она прочла все те же, пережитые ею недавно эмоции: страх, сомнения, неопределенность, какое-то леденящее чувство беспомощности.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не знаю, выживет этот ребенок или нет. Роды могут начаться в любой момент. Например, сегодня ночью. А если она родится так рано, то ей придется бороться за жизнь. В самом буквальном смысле бороться. — У нее по щекам потекли слезы, и она не могла их остановить. Ей оставалось только со злостью вытирать их тыльной стороной ладони. — Ты знаешь, что такое эклампсия?

И тут он снова ее удивил.

— У моей сестры была эклампсия. Это что-то связанное с давлением, не так ли? Мой племянник родился преждевременно, с помощью кесарева сечения. Он долго лежал в инкубаторе. В меховой шапочке, весь закутанный с головы до ног в теплые пеленки. — От этих воспоминаний он даже потряс головой. — Такой бедный малютка.

— А какой у нее был срок? У твоей сестры?

— Не знаю.

— Видишь ли, это очень важно. Количество недель. От этого зависит все. На сроке двадцать восемь недель у ребенка шансы выжить пятьдесят на пятьдесят. Тебе это известно? Разумеется, нет. У меня уже тридцать одна неделя, значит, шансы у моего ребенка выше. У нее уже шансы девяносто к десяти. Но все равно остаются эти десять процентов, в которые она запросто может попасть. Десять процентов, когда она выжить не сможет.

Он опустил голову. Ей даже показалось, что у него на глазах заблестели слезы. Но, возможно, это были всего лишь отблески уличных фонарей.

— До полного срока мне не хватает двух месяцев. Это очень долго. Я вряд ли продержусь еще два месяца.

— Ты обязательно продержишься.

Вот в этом она нуждалась меньше всего. В бездумном, безосновательном ободрении. К мнению профанов Меган испытывала профессиональное отвращение.

— Ты что, врач?! — спросила она. — Нет, ты официант. Это я врач. Так что слушай меня. Эта беременность не продлится до полного срока. Если ребенок родится сегодня ночью, то без инкубатора ему не выжить. Это надо принять как данность. Чем дольше я продержусь, тем лучше будет для нас обоих. И речь здесь не идет о нас с тобой, Кирк.

— Понимаю.

Теперь ей захотелось, чтобы он действительно ее понял. Она решила ему все объяснить. В ее жизни сейчас не было ничего важнее, и ей хотелось, чтобы он тоже это усвоил.