Тони Парсонс - Семья

Пятка Рори угодила обидчику в щеку, тот упал на четвереньки, но ножа из рук не выпустил. Рори тоже потерял равновесие на ступеньке между тротуаром и мостовой и вместо того, чтобы нанести новый удар, сам завертелся на месте и рухнул рядом с ним на колени. Марли не преминул воспользоваться этим преимуществом и замахнулся резаком. Рори взвыл от боли, потому что лезвие попало ему в ягодицу.

Тут Марли быстро вскочил на ноги, отвернулся от Рори и снова пошел на Меган. Рори зажимал руками задницу, из которой хлестала кровь, промочив насквозь брюки.

Кэт бросилась на спину Марли, но тот успел наклониться вперед и перебросить ее через плечо. Она почувствовала, как он сперва цепко схватил ее за руку, перекинул через себя, а затем швырнул на ближайший газон. Поле боя, таким образом, осталось за Марли: Рори был повержен, Кэт повержена, а ковровый резак у него из рук так никто и не смог выбить.

Тут Меган увидела лицо своей дочери — ребенок в страхе спрятался за газонную ограду, — и кровь в ней вскипела.

Марли снова рубанул ножом прямо перед ее носом — с дикой, сокрушительной силой. Но Меган видела приближение лезвия и успела выбросить вперед левую руку. Она на несколько секунд заблокировала лезвие левым предплечьем и в то же время правым кулаком нанесла обидчику удар в нос. В этот удар она вложила всю свою силу и сноровку.

Нос Марли сломался с приятным хрустом.

«Ага, — подумала Меган, — удары кистью, оказывается, очень хорошо работают».

Она видела, как Марли выронил из рук резак, отшатнулся и прижал обе руки к своему развороченному носу. Из него текла кровь. Марли взвыл от боли и потрясения и рухнул возле газонной ограды, за которой пряталась Поппи. Ребенок опрометью бросился к матери. От стыда и отчаяния Марли зарыдал. Меган взяла ребенка на руки и подошла к нему.

— А теперь убирайся вон, — сказала она. — Если не хочешь еще больших неприятностей, убирайся с дороги.

Она выбросила ковровый резак в сточный люк и пошла туда, где рядом с Рори на коленях стояла Кэт. Они оба стояли в позиции молящихся; Кэт пыталась остановить кровь, которая продолжала, пульсируя, течь из его раны.

— Только не умирай, — бормотала при этом Кэт. — Я тебя очень прошу, только не умирай.

И вот тут-то все и началось. Схватка, которая усиливалась с каждой минутой. Боль уже напоминала самые тяжелые месячные боли, а затем вдруг ни с того, ни с сего исчезла. Кэт почувствовала, что внутри нее словно прорвалась какая-то маленькая дамба. И вдруг поняла, что роды должны были начаться еще днем, во время исполнения свадебного гимна.

— Меган! — едва слышно произнес Рори, кривясь от нестерпимой боли, но с явным торжеством в голосе. — Наконец-то ты вспомнила… ой-ой-ой!.. карате! С чего бы это?

Кэт в отчаянии смотрела на Меган, изо всех сил сжимая свой живот и беспомощно хватая ртом воздух. И, не спуская свою дочь с рук, Меган сосредоточила внимание на сестре.

— Наконец-то пришла моя очередь тебе помогать, Кэт.

И на заднем сиденье машины Рори Меган приняла у своей сестры здорового крепкого мальчика.

Каким-то непонятным образом на больничной койке хватило места всем троим.

Кэт с маленьким Отисом на руках и Рори, который прилег тут же и легонько поддерживал рукой головку своего сына. Волосики на голове ребенка были похожи на пух из птичьего крыла.

Кэт потрогала щечку сына, и он повернул к ней личико в поисках молока, и тепла, и любви, и жизни.

Его ничего не видящие глазки, беззубый ротик, миниатюрные пальчики на ручках и ножках, его ритмичное дыхание и способность беззаботно засыпать — все это стало для его счастливых родителей неисчерпаемым источником удивления и восторга.

Гордость Кэт не имела границ — она даже забыла про послеродовую усталость, радость заглушала боль, а любовь — эта невероятная любовь, которая каким-то удивительным образом вспыхнула у нее внутри, — заступила собой все прежние страхи и сомнения.

К ней приходили посетители. Вот пришел Джек Джуэлл с Ханной, своей новой женой. Вот пришел Джейк, сын Рори. Они приносили цветы, сладости и одежду, которая по сравнению с Отисом казалась огромной. А потом к ней заглянула Меган, и две сестры взяли друг друга за руки и весело рассмеялись, а потом немножко всплакнули и признались друг другу в любви — впервые в жизни, и решили, что Отис когда-нибудь непременно станет грозой женских сердец.

Потом из полицейского отделения на Боу-стрит пришли Паоло, Джессика и маленькая Вей, и Джессика подержала Отиса на своих руках и восхитилась его красотой, а потом немножко его покачала, словно являлась крупным специалистом в этих вопросах (что, в сущности, было истинной правдой).