Тони Парсонс - Семья

В нем остались только две машины: одна та самая взломанная «Альфа Ромео», а другая — старая «Мазератти». Исчезли две «Феррари» и «Ламборджини Галлардо». Кроме того, исчезла добрая половина оборудования, причем наиболее дорогого. Теперь Паоло оставалось выяснить, каким путем исчезло это оборудование — было украдено или продано, — и можно делать выводы, в каком братья теперь состоянии: все еще богаты или разорены.

Майкла он нашел в офисе. Тот лежал на полу с бутылкой виски в руках. Паоло встал на колени и долго тряс его за плечи.

— Где оборудование, Майкл?

— А? Что? Паоло?

— Скажи мне, что ты его продал! Ты ведь его продал, так? Здесь было все, ради чего мы работали!

Майкл с трудом сел и громко икнул.

— Произошло что-то вроде кражи со взломом.

Паоло взял из его рук бутылку и грохнул ее о стену.

— Ты глупый, безмозглый подонок, Майкл!

— Расслабься. Мы ведь застрахованы, не так ли?

— Ты думаешь, нам за это заплатят? Ты пропил свои мозги и прохлопал момент, когда здесь побывали целые орды диких мальчиков из Холоувей. Страховщики подумают, что мы специально это затеяли. Нам бы самим избежать тюрьмы!

— Хорошо, — промямлил Майкл.

— Хорошо… что?

— Тебя не было три месяца. Три месяца ты проболтался в Китае. Я тут три месяца колупался один, ты только один раз осчастливил меня своим мимолетным визитом. В следующий раз не будешь исчезать так надолго.

— Ты ведь говорил, что со всем справишься! Ты обещал, что присмотришь за салоном, пока меня нет! — Паоло встал и зашагал по комнате, ероша волосы. — Господи, Майкл, что же теперь с нами будет? У меня же семья!

В глазах Майкла появилось злобное, завистливое выражение.

— Счастливый ты, — сказал он.

Когда они начинали бизнес, у них не было ничего. Братья работали таксистами, а потом решили испытать удачу и взять заем в банке. И вот теперь они снова оказались на нуле. Паоло хотел устроить своей дочери прекрасную жизнь. Таким был его план. Он хотел обеспечить ее всем самым лучшим. И вот теперь, когда они еще не успели распаковать чемоданы, он вынужден был признать, что прекрасной жизни девочке на новой родине не светит.

Из демонстрационного зала салона донесся какой-то шум, и Паоло вышел посмотреть, что происходит. Там стоял коренастый мужчина с толстой шеей и коротко подстриженными волосами и сумрачно разглядывал взломанную дверцу «Альфы Ромео».

— Мы закрыты, — сказал Паоло как можно спокойнее.

— Ты Майкл Бареси?

Паоло внезапно узнал этого человека: перед ним стоял муж Джинджер. Он подумал о своем брате, пьяном и валяющемся на полу, о его разоренной и разбежавшейся по свету семье, и не смог найти в себе сил, чтобы обрушить на Майкла еще одно унижение. Он глубоко вздохнул и громко сказал, пытаясь перекричать сигнализацию:

— Да, это я. Майк Бареси.

Потом Паоло увидел поднятый кулак и был бы рад избежать встречи с ним, но времени у него не хватило, и в следующую минуту этот кулак со всей силой обрушился на его физиономию, и он почувствовал в нем что-то твердое и металлическое (может быть, обручальное кольцо? Вот было бы забавно!), и его нижняя губа была рассечена в кровь. Кроме того, этот удар едва не свалил Паоло с ног, и он завертелся на месте в поисках равновесия, а когда снова повернулся к мужчине, то увидел, что тот собирается ему что-то сказать. Произнести спич.

— Она вернулась ко мне и к детям, — сказал мужчина. — Я не знаю, чем ты заморочил ей голову. Но она тут ни при чем, это точно.

Когда мужчина ушел, Паоло запер салон и попытался отключить сигнализацию на «Альфа Ромео», потом вернулся в офис и нашел Майкла плачущим. Паоло обнял брата и несколько раз легко поцеловал его в макушку.

— Я потерял ее, Паоло, — плакал Майкл. — Я потерял любовь всей своей жизни.

Сперва Паоло решил, что его брат печалится о Наоко, своей верной и красивой жене, которая от него ушла. Потом подумал, что речь идет о Джинджер, уставшей домохозяйке, которая вышибла из него мозги, а затем благополучно вернулась к мужу. Но потом понял, что речь совсем о другом, вернее, о другой. Речь о любви всей его жизни, фотографии которой хранились и у Паоло в ящике стола.

Ею могла быть только Хлоя.

Кэт остановилась у витрины благотворительного магазина и начала изучать выставленные там детские коляски.

Вот старомодный агрегат, какие можно было видеть на черно-белых фотографиях межвоенного периода. Обычно его толкали по площади Беркели строгие няни, одетые в униформу.