Тони Парсонс: Семья

Покраснев, как подросток, он робко сгреб один из журналов под названием «Пятьдесят плюс» и отправился в туалетную кабинку, на ходу соображая, возраст ли это, коэффициент интеллектуального развития или размер груди.

Доктор заверил Паоло, что анализ, который ему предстоит пройти, на самом деле анализом вовсе не назовешь.

— Вы не должны чувствовать себя скованно, — сказал доктор. — Никто не ожидает, что вы в момент наполните пробирку.

Но, как и всякий другой экзамен, анализ спермы предполагал в конечном итоге либо успех, либо провал. В противном случае что же это за анализ?

Поэтому Паоло тщательно подготовился. Но вместо практических занятий или изучения правил дорожного движения, он сделал все, чтобы увеличить количество живых существ внутри самого себя и направить их движение в нужное русло.

Широкие трусы. Холодные ванны. Препараты цинка, селена и витамин Е — все куплено в магазинах здоровых продуктов, где по каким-то таинственным причинам и персонал, и клиенты выглядели на редкость нездоровыми.

Паоло прочел массу соответствующей литературы (которой оказалось ошеломляющее количество). Надо полагать, что человечество просто забыло, как себя воспроизводить. В Интернете стоило набрать слово «сперма», как оттуда выскакивало столько информации, что в ней можно было утонуть.

Все эти ухищрения (то есть пространные трусы, витаминные пилюли и обжигающе холодные ванны), безусловно, должны были оказать влияние на количество спермы и ее подвижность. Но (думал Паоло) какой здесь проходной балл? Сколько миллионов сперматозоидов надо произвести для успешного прохождения теста? По его мнению, главное — это чтобы сперматозоид атаковал яйцеклетку, и в таком случае для зачатия требуется всего один.

Экзаменационным кабинетом оказался туалет в государственном госпитале. Паоло слышал, что если делать спермограмму на Харли-стрит, то жене клиента позволено приходить в клинику вместе с мужем и держать его во время процедуры за руку.

Но в государственном госпитале, который больше походил не на место для поправления здоровья, а на приграничный городок, где в укромных местах прятались раковые больные в пижамах и жадно сосали сигареты, а покрытые татуировками мужчины с забинтованными головами регулярно атаковали молодых медсестер, клиенту приходилось попросту отправляться в туалет и заниматься любовью с маленьким пластиковым флакончиком.

Впрочем, само событие показалось Паоло впечатляющим. В этом было нечто новое. Мастурбация ради великой цели. После долгих лет подобных упражнений за закрытыми дверями (когда Паоло постоянно боялся, что родители схватят на выходе из ванной комнаты, откуда он шел, прикрываясь номером какой-нибудь воскресной газеты), он вдруг оказался в ситуации, когда его к этому делу прямо-таки подталкивали. Словно все вокруг говорили: вперед, Паоло! Онанируй, глупый, в свое удовольствие!

В туалете висела бумажка с инструкцией (как будто человека надо инструктировать, как ему обращаться с собственным телом), однако по существу мужчина оставался здесь один на один с самим собой, с порнографическим журналом и с маленьким пластиковым флакончиком.

Как много зависит от этого смешного акта! Создавалось впечатление, что здесь тестировалась вовсе не сперма, а его будущее (то есть будущее семейного союза с Джессикой). Паоло расстегнул молнию на брюках, но затем моментально застегнул ее обратно и сделал несколько глубоких вдохов.

Надо отнестись к этому спокойно, уговаривал он себя. Надо просто эякулировать в маленький пластиковый флакончик в условиях туалета государственного госпиталя. Джессика уже прошла невероятное количество анализов и говорила, что у нее такое чувство, будто все части ее тела выставлены напоказ в анатомическом театре.

Все эти анализы, тесты… Какое это имеет значение, если они попросту любят друг друга? Но так распорядились не они, а какая-то внешняя великая сила, древняя и жестокая.

Паоло полистал номер «Пятьдесят плюс». Ничего подобного он не держал в руках долгие годы. В школе у них был мальчишка, которого все звали Картофельная Морда, опытный онанист с толстыми ляжками и красными щеками. Во время игр он все время глупо ухмылялся, стоя где-нибудь в сторонке, и регулярно приносил в класс то, что называл «хорошим кормом для онаниста».

Паоло — робкий, задумчивый мальчик, любящий читать технические журналы, — никогда не интересовался его «кормом». Но однажды Картофельная Морда выступил из разгоряченной, хихикающей толпы, вечно окружавшей его на переменах, и окликнул Паоло: