Елена Ласкарева - Вся жизнь — игра

Георгий пружинисто шагал по гравийной дорожке, одетый в белые шорты и футболку, с теннисной ракеткой в одной руке и лимонно-желтыми мячиками в другой.

Как вовремя она выглянула! И как хорошо, что ее «люкс» находится невысоко, всего на третьем этаже: можно рассмотреть всех, кто прогуливается внизу.

Сонливость как рукой сняло…

На этот раз она не потратила много времени на сборы: «рыночный» макияж вполне годился и для теннисного корта. Оставалось только сбросить нахальный сарафан, уже сыгравший свою роль, и перелезть в белое трикотажное мини-платьице, специально заготовленное на случай занятий спортом, и легкие изящные матерчатые тапочки с затейливой шнуровкой. Да еще — украсить гибкую шею тонкой цепочкой, на которой висел, сверкая, крошечный золотой львенок. Он был не менее коварным, чем его хозяйка, этот блестящий звереныш: то и дело как бы нечаянно попадал в таинственную ложбинку пышного Ритиного бюста. Пусть наблюдателю захочется заглянуть: а куда это он делся?

Партнеров по теннису у Георгия в этот жаркий час не нашлось, и он играл один, сам с собой, об стенку.

С остервенением колотил по ворсистому мячику, точно хотел излить на него всю накопившуюся злость. Деревянная тренировочная стенка содрогалась и взвизгивала от пушечных ударов.

Маргарита остановилась поодаль, за зарослями розовой мальвы, и некоторое время наблюдала этот поединок гения с желтым маленьким мячом-цыпленком, а точнее — с самим собой.

Она упивалась зрелищем этой мужской дикости, этого бесконтрольного выплеска.

«Ага, достала я вас все-таки, синьор Кайданников, — позлорадствовала Львица и затем, про себя, промурлыкала кошкой, — …мой Гера…»

А отчего не помурлыкать, если этого никто не слышит? Ведь он, этот тип… ее Гера… так привлекателен, так стремителен, так силен… Нет, он вовсе не скала, камни не бывают столь пластичны.

Где-то она прочла однажды умное высказывание, которое надолго запомнилось: в каждой женщине должно быть что-то от кошки, а в мужчине — от волка. В Георгии Кайданникове это качество присутствует сполна. Он — тот самый мужчина, который ей подходит. Какой парой они могли бы быть! Оба хищники: он — волк, Маргарита — Львица.

Что это с ней? Размечталась! Аромат прогретых солнцем цветов одуряюще подействовал, что ли?

Она шагнула на охристую поверхность корта:

— Сразимся, господин Кайданников?

Он наконец промахнулся, и желтый цыпленок, радуясь избавлению, ускакал на свободу — в подстриженную газонную травку.

Отказаться от предложенного сражения Георгий не мог.

— Какую возьмете фору? — зло спросил он.

— Вы слишком любезны. Это излишне, — она гордо вскинула головой, перехваченной по лбу фирменной полосатой ленточкой.

— Что ж, упрашивать не буду, — буркнул он и пошел за линию.

Первая же подача оказалась такой быстрой и сильной, что Маргарита, слывшая среди любителей сильным игроком, не смогла ее взять. Что ж, это не так уж обидно, ведь существует два тенниса — женский и мужской…

Схватка началась.

И тут же, откуда ни возьмись, расселись на корточках вдоль ограды местные сочинские пацаны с облупленными носами. Ребята были разные — от семилетних карапузов до юношей армейского возраста. Но все до единого вооружены ракетками — видавшими виды, подчас слегка покривившимися, наверняка послужившими не одному поколению. Однако — безупречно натянутыми: дотронься — и струны запоют, как у гитары.

Маргарита же щеголяла ярко-алым «Данлопом» последней конструкции, с увеличенной и облегченной головкой: дамский, идеально сбалансированный вариант.

Ну а Георгий и в этом проявил независимость и нежелание быть как все. Его серебристая красавица фирмы «Рибок» была безусловно сделана по спецзаказу. Явно новенькая, она тем не менее соответствовала форме, принятой в тридцатые годы: с малой поверхностью отражения. Отчего казалась более изящной и в то же время более хищной: взмывала, как клинок, со свистом разрезая воздух.

Мальчишки-зрители, все как один, оказались джентльменами. Стоило Рите пропустить мяч, как кто-то из них — тот, кто оказывался ближе, — вскакивал и приносил его. Дама не должна суетиться и лишний раз наклоняться!

А работы у них было предостаточно: Маргарита пропускала удар за ударом, проигрывала уже несколько геймов подряд. Ее блистательный соперник проявлять джентльменства и не думал. Обижаться, впрочем, было не на что: сама отказалась от форы, кого винить?