Анна Климова - Не покидай меня

— Да. Наверное.

— Ну и дождь льет! И листья все падают! Будто звезды, которые мы считали летом. Теперь попробуй — посчитай! Как же! Из-за туч ничего не видно, — Медвежонок подбросил в камин березовое поленце и сел в кресло-качалку. — Забыл совсем! Я тебе малинового варенья принес. Из моих запасов. До весны должно хватить.

— До весны… — эхом повторил Ежик. — А какая она?

— Кто? — спросил Медвежонок, подвесив в камине на крюк блестящий медный чайник с водой.

— Весна, — вздохнул Ежик.

— Говорят, она красивая и вся в этих… как их…

— Цветах?

— Вот-вот! — обрадовался Медвежонок, качаясь в кресле. — В цветах. По мне так чем больше цветов, тем лучше. Больше цветов — больше меда.

— Мне хотелось бы взглянуть, как она приходит, — снова вздохнул Ежик, поставив на маленький столик чашки.

— Она всегда приходит неожиданно! Появится, оставит после себя зеленые листочки и идет дальше! Бывает это во время самого сладкого сна тихой теплой ночью! — с уверенностью говорил Медвежонок. — Попробуй ее поймай!

— А если в это время не спать? — с надеждой спросил Ежик.

— Как это — не спать? Никогда о таком не слышал. Не спят только злые буки в лесу.

— Но это же ВЕСНА! — проговорил Ежик мечтательно. — Разве не интересно посмотреть, как она оставляет зеленые листочки?

— Конечно, интересно, — весело сказал Медвежонок, разливая чай по чашкам. — А что если я ее покараулю?

— Не спать всю зиму? — изумился Ежик.

— А что? Я могу! Буду сидеть, пить чай, мечтать и караулить. И как только весна придет и начнет разбрасывать зеленые листочки, тут же тебя разбужу. Мы на нее посмотрим, а потом разожжем на полянке самовар с веточками… как их…

— Можжевеловыми, — напомнил Ежик.

— Точно! Можжевеловыми веточками, и снова будем считать звезды!

Они сидели у жаркого камина и долго беседовали о звездах, которые не досчитали летом.

Ежик зевал и скоро уснул прямо в кресле. Медвежонок укрыл его пледом и сел у окна караулить весну. Но и он вскоре уснул сладким сном…

А дождь все струился и струился по стеклу. И падали желтые листья…

Леня поправил одеяло на дочери и тихо вышел в коридор. Сын поджидал его у двери.

— Как головастик?

— Спит, — шепнул Леня. — Знаешь, я, возможно, должен буду уехать. Может быть, прямо сейчас. Может быть, завтра. Я всегда буду на связи. Вы должны какое-то время побыть с Риммой.

— Пап, так ты не знаешь, что с мамой?

— Не хочу тебя обманывать, потому что ты мне потом вряд ли простишь это… Я не знаю, что случилось, но определенно что-то не очень хорошее. Я буду искать. Прошу вас будьте терпеливы. Особенно ты. Помоги сестре. Ты старше…

В его кармане завибрировал телефон. Леня увидел, что это звонила Таисия. Голос ее был встревожен.

— Ленечка, ты, пожалуйста, не волнуйся, но ее телефон не отвечает. Звоню весь вечер… выключен телефон.

— Он был выключен еще днем, сразу после того, как пришла эсэмэска.

— У нее другой был. Я ей дала свой, мегафоновский. Он тоже не отвечает. Уже вечер. Наверное, съездим с Гошей туда завтра…

— Нет, — сказал Леня решительно. — Поедем сейчас же. И я поеду с вами.

— Хорошо, — удивительно покорно согласилась Татка. — Будем ждать тебя у подъезда через… минут сорок.

Леня прошел на кухню и сел за стол. Римма тут же подала ему пельмени. Но он, обхватив голову руками, не заметил этого.

Иван, опершись о косяк двери, стоял рядом. На его лице была тревога и ожидание.

— Она не отвечает по телефону. И я уверен, что эту эсэмэску Ира не могла послать. Это все глупо и странно. Сейчас я уеду, Римма. Поеду с Таисией и ее… молодым человеком на эту ее дачу. Что у тебя завтра в институте? Можешь побыть здесь, с детьми?

— Ленечка, ты что? — воскликнула добросердечная Римма, махнув на него полотенцем. — Я уже поменялась с Фроликовой на кафедре. Так что не беспокойся… И вообще, можешь на меня рассчитывать. Но… что произошло-то?

— Сам пока не понимаю, — покачал головой Леня. — Все, что знаю сейчас, — не имеет никакого смысла. Но мне надо найти ее, и я ее найду. И мне вот что любопытно, черт возьми, о чем таком беседовал мой драгоценный кузен с моей малолетней дочерью? Дядя Витя… — произнес он почти с гадливостью.

Он неловко закрутил на шее шарф, натянул куртку, напялил вязаную шапочку и решительно вышел из квартиры. У него больше не было терпения ждать.

Краски возвращались в ее мир. Ира уже многое понимала, но все больше слушала, чем говорила.

Пожилую соседку по палате звали Руфия. Она была жертвой необъяснимой, непонятной, неожиданной и тотальной потери памяти о прошлом. Имя свое старуха помнила. И колодец… Руфия его тоже помнила. Сложенный из грубых камней. Чуть покрытый зеленоватым мхом на тех местах, где каменные стенки уходили в землю. И еще запах воды. Его воды. Неправда, что вода не пахнет. Глупости. Вода из родного колодца пахнет родиной, ее дождями и ветрами.