Анна Климова - Не покидай меня

Несколько звонков хватило, чтобы разузнать о том, что произошло. Андрей разбился где-то на Горьковском шоссе недалеко от Монино. Ей сказали, что он вез в пансион свою тещу, которая пыталась выйти из машины на полном ходу. Ире показалось, что она сходит с ума. Ей надо было его увидеть.

Пока он был в коме, приспособилась не попадаться его жене на глаза, угадывая до предела напряженной интуицией ее визиты. Даже самые неожиданные. Втерлась в доверие к врачам, сестрам и нянечкам так ловко, с такой отчаянной деликатностью и настойчивостью, что все они стали ее сообщниками, не замечая этой своей роли.

Валентина, которую Ира видела только издали, подняла на ноги всех врачей и почти не отходила от своего мужа. Она знала, что ради него Валентина сделает все. А она, несчастная любовница, сейчас не имеет права находиться рядом с ними. И все же не могла побороть глупую надежду на то, что все это только сон. Бывали моменты, когда ей казалось, что тот страшный вечер наедине с Блоком, а потом дни и недели, когда приходилось виртуозно обманывать весь мир вокруг себя — лишь морок, наваждение…

Она ждала. Вздрагивая из-за каждого звонка, глупо и невпопад отвечая на вопросы.

Андрей пришел в себя утром. Об этом Ире рассказали медсестры, которые были вовлечены в заговор. Жена Валентина даже поговорила с ним, потом поехала за сыновьями. Ира просочилась в эту паузу к нему в палату. Он узнал ее и улыбнулся. Она сдержалась. Не расплакалась. Даже успела рассказать ему что-то веселое, для них обоих ценное. А потом пошла в больничный туалет, заперлась там и расплакалась, избавляясь от тяжелого груза эмоций, скопившихся за последние дни из-за бесконечного страха и вранья дома, вранья самой себе…

И только после этого успокоилась. Ей казалось, что теперь хорошо узнала женщину, на которой он женился. Валентина, растрепанная, стремительная, способная пробить любую стену упрямством и настойчивостью, сделала, казалось, единственно невозможное — подняла Андрея после страшной аварии. Ира не могла не испытывать к ней благодарности.

Дома Леня ни о чем не спрашивал. Дети, казалось, тоже ничего не замечали. Только Вероника как будто дулась на нее. Впрочем, вела себя сносно, не досаждая своими обычными выходками, так утомлявшими Иру. Заглянув в дневничок дочери, она нашла там запись: «Девочки говорят, что когда критические дни, женщина может вести себя как кретинка: это значит на всех ругаться или на всех обижаться. Надо будет узнать получше про эти дни. Я чувствую, что они у меня тоже бывают. У мамы сейчас только сплошные критические дни. Так жить нельзя!». Ира пыталась быть внимательнее к детям, но это не всегда получалось.

Леня все домашние дела взял на себя, пережидая ее состояние, словно болезнь. Муж был более предупредительным, более внимательным, чем была она сама.

В какой-то момент пришло ощущение гнетущей вины, знакомой еще до Карениной. Вины перед собой и своим домом. Ира приходила в ужас от мысли, что Виктор уже рассказал Лене о том, что успел разнюхать. И даже с готовностью ждала развязки. Хотя что делать после — она не имела представления. Ира продолжала ездить в больницу, наблюдая за Андреем, Валентиной и их детьми издали. Ее душили слезы и стыд. Всепоглощающий стыд за себя.

Подруга Татка, отчаявшаяся выведать у нее хоть что-то, выдала ключи от своего домика в дачном поселке, доставшегося ей от бабки.

— У тебя сумасшедший взгляд, Ирка. С таким взглядом люди не должны просто ходить по улицам и травмировать граждан своим видом. Езжай-ка ты в эту глухомань и разберись в себе. Мы с Георгием приедем, навестим тебя, продуктов подкинем.

Ира не согласилась бы, но нечаянный разговор с Валентиной решил дело в одночасье…

Она столкнулась с ней на выходе из лифта. И замерла, ошеломленная этой нежданной встречей, догадываясь уже, что Валентина знает ее. Жена Андрея тоже остановилась, потом, склонив голову набок, пристально осмотрела соперницу. Обе не знали в первую минуту, что сказать друг другу. Их обходили врачи и персонал больницы, а они все стояли и смотрели друг на друга. Ира всегда думала, что Валентина способна и должна была бы устроить сцену с криками и матом в исступлении крайней обиды. Однако поняла, что ошиблась. Более того, было очевидно, что Валентина ни о чем не жалела. Страдала, разумеется, но не жалела.

— Поговорим, подруга? — первой предложила жена Андрея, направляясь к гардеробу и увлекая за собой Иру своей волей, покоем и искренностью.