Мэри Хилстрем - Немеркнущие надежды

- Бэтти сказала мне, что у Элли довольно властный характер.

- Если вы имеете в виду, что она способна позаботиться о себе, это так. Надя излучала гнев как тепловую волну.

- Я говорю о другом. У нее репутация задиры, злой на язык, не стесняющейся дать всем понять, как она не любит Орегон в целом и своих одноклассников в частности.

- Не смешите меня. В Элли нет ни капельки злобы.

Надя смутилась, и, на его взгляд, стала намного симпатичнее, чем вчера. С медицинской точки зрения. Лично же он предпочел бы видеть ее облаченной в розовую фланель и взирающей на него из постели.

Когда кремовая кожа Нади начала оживать в памяти, едва прикрытая красным шелком, Ален напомнил себе, что она пациентка, а сейчас еще и мать пациентки и, следовательно, запретный плод.

Чтобы не забывать об этом, он обошел стол и уселся в кресло. А чтобы его не достигал аромат ее духов, откинулся вместе со спинкой к стене.

- Я не говорю о злобности, - Ален спокойно встретил ее напряженный взгляд, - но Элли явно трудно приспосабливаться к новой обстановке.

- На ваш взгляд.

- Да, на мой профессиональный взгляд.

- О, я и не подозревала, что вы еще и детский психиатр, - язвительно заметила Надя, чем едва не вызвала его улыбку.

- Сегодня мы называем себя семейными врачами.

- Ах извините меня.

- Извинение принято.

Надя постаралась проигнорировать сочувствие в его глазах, но не сдержала подергивания губ.

- А меня вы, конечно, считаете слишком пристрастной матерью?

Ален приподнял брови, словно давая понять, с каким вниманием отнесся к ее вопросу. И она сообразила, что ей в нем нравится.

- Пожалуй, есть немного, - задумчиво проговорил он. - Но мне понятен ход ваших мыслей. Эльвира может быть истинным наказанием, но она же умненькая и нежная девочка, и ее легко избаловать.

Надя громко вздохнула.

- Вы хотите сказать, что во всем виновата я? Так позвольте вам заметить, что воспитывать ребенка одной в наши дни - это вам не прогулка под луной. Но, как мне помнится, сами-то вы не очень стремились попробовать...

Ей не дал договорить смех, похожий на ворчание, немного застенчивый, но все же смех. Смеялся человек, отнюдь не склонный смеяться.

- Хватит, сдаюсь, сдаюсь! - С несвойственным его фигуре проворством он вскочил с кресла, обогнул стол, схватил ее за плечи и поднял со стула.

Застигнутая врасплох, она зацепилась каблуком за ножку стула и упала бы, если бы он не поддержал ее.

- Вы чувствуете себя хорошо?

- Прекрасно.

Ее пронизало ощущение испепеляющего жара, возникшего от их сближения. Нахмурившись, она скосила глаза на его большую руку, сжимавшую ее левое плечо.

- В самом деле, все прекрасно. Никаких осложнений. Я даже ухитрилась сама снять швы. Он изменился в лице.

- Я же говорил вам непременно прийти ко мне.

- Да я бы пришла, если бы в том была нужда. Но я знаю, как вы заняты, и умею пользоваться ножницами. - Она улыбнулась. - Заверяю вас, все обошлось.

- Вы уверены? Никаких приступов резкой боли? Тошноты? - Он пристально вглядывался в ее глаза, и она, к своему удивлению, тоже не могла оторвать от него взгляда.

- Нет ничего, - прошептала она, видя, как углубилась складка между его бровями. - Я полагаю, Элли уже может пойти домой?

- И может, и не может.

- На редкость определенный ответ.

- У меня нет показаний не выпускать ее из больницы. Но она ни в коем случае не должна нагружать растянутую лодыжку, а это значит, что ей нужны костыли. Их вы можете взять напрокат в аптеке, если у вас дома не завалялась лишняя пара.

- Да нет, все вышли.

- А поскольку вам еще несколько недель нельзя будет поднимать ничего тяжелее книги, ей лучше остаться со мной, пока я не смогу привезти ее домой.

Лишая Надю возможности спорить, он распахнул дверь и добавил:

- Скорее всего около шести. - И ушел, прежде чем она обрела дар речи.

Ален сказал "в шесть". Было уже почти семь, когда Надя открыла дверь и увидела раскаяние в сине-стальных глазах.

- Вы в бешенстве, - бросил он, не дав ей и рта раскрыть.

- Как вы определили?

- Ваши брови сдвинуты над переносицей, а глаза мечут золотые дротики в мою голову. Надя фыркнула.

- Вам следует поработать еще над искусством диагноза, доктор.

- Постараюсь.

Она пыталась не замечать, как быстро тает на его волосах снег, и сосредоточила все внимание на дочери.

- Ну как ты, маленькая?

- Есть хочу.

Прижатой к груди доктора, завернутой в одеяло в дополнение к парке, шарфу и варежкам, Элли было тепло и уютно. Одна маленькая ручка обвивала шею Алена, другая держала небольшой белый пакет, такой, в которых продают замороженные продукты.