Барбара Картленд - Песня синей птицы

На секунду она застыла, глядя прямо на него. Колумб, которого она прижимала к груди, яростно рычал.

Потом, прежде чем мистер Каддингтон успел ей помешать, она выбежала из комнаты с тихим испуганным вскриком и взлетела по лестнице в такой панике, что еще долгое время после того, как он ушел из дома, была бледна и дрожала.

Убегая, она слышала, как он смеется.

Это был смех человека, которому забавно, а не досадно, потому что он уверен, что в конце концов получит то, что хочет.

***

За каретой мистера Каддингтона, запряженной прекрасными лошадьми, поднимались тучи пыли.

Карета ехала быстро, но все же ее легко обогнал сверкающий желтый каррикль, которым правил сам мистер Каддингтон, в высокой конической шляпе, сдвинутой, как он полагал, по-модному лихо. С ним сидел граф в элегантном наряде светского щеголя.

- Проклятье! - промолвил Клайд, подавшись вперед и провожая их взглядом. Меня чинно везут с тобой тут, как будто я какая-то старая дева, когда я мог бы править фаэтоном или ехать верхом на приличном скакуне.

- Но кто-то ведь должен был ехать со мной, - извиняющимся тоном сказала Сильвина. - А мистер Каддингтон настоял, чтобы Бесси ехала в карете с багажом.

- Он пытается продемонстрировать маркизу, чего можно добиться с помощью денег, - с горечью отозвался Клайд Блейн. - Но он всегда останется выскочкой, и ему это прекрасно известно.

- Это для меня слабое утешение, - ответила Сильвина.

У ее брата хватило совести смутиться.

- Мне очень жаль, Силь, честно, жаль, что я тебя в это втянул. Господь свидетель, это не моих рук дело, но что мне оставалось в этой ситуации? По крайней мере у Каддингтона есть деньги, и он готов их тратить.

- Только тогда, когда ему это хочется, - заметила девушка. - Сомневаюсь, чтобы он был для тебя щедрым зятем.

- О Боже, ну что за дела! - пожаловался ее брат. - Может, ты и считаешь меня бесчувственным, Силь, но я тебя люблю. Только ведь если я попаду в Тауэр, ты умрешь с голода, как тебе прекрасно известно. А так ты по крайней мере будешь богатой и важной дамой.

Сильвина промолчала, а он продолжил:

- Говорят, Каддингтон наверняка будет в следующем списке награжденных. Можешь быть уверена, он еще станет пэром. Если Хоксбери уйдет в отставку или Питт вернется к власти, он почти наверняка станет министром. Все в один голос твердят, что он необыкновенно талантлив и делает стремительную карьеру.

- Что-то в нем меня пугает, - очень тихо проговорила Сильвина. - Он дурной и злобный человек, я это чувствую. Я поняла это, как только его увидела.

Ее брату было явно не по себе.

- Многие женщины были бы рады заключить столь выгодный брак. Кого ты можешь встретить, пока мы живем на этих задворках? Я нашел несколько хороших друзей с тех пор, как мы приехали в Лондон, и остались еще знакомые отца, которые приглашают меня к себе. Они бы и тебя позвали, если бы ты не отказывалась от всех приглашений.

- Как я могу куда-то идти, одетая, как говорит мистер Каддингтон, в.., обноски?

- Он выразился излишне жестоко, - поспешно сказал Клайд. - Никогда ты не была в обносках, Силь, и, по-моему, ты всегда кажешься прехорошенькой. Однако должен сказать, что твои обновы тебе очень к лицу. Они действительно на самом высшем уровне.

- Заказывая их, я чувствовала себя совершенно униженной, - отозвалась Сильвина. - Я все думала, что сказала бы мама, а мадам Бертен все твердила: "Мистер Каддингтон распорядился денег не жалеть, мисс". И было что-то унизительное в том, что она не называла меня "мадам". По-моему, я не могла бы чувствовать себя хуже, если бы он покупал меня на невольничьем рынке.

- Ума не приложу, почему он не настоит, чтобы жениться на тебе сейчас же, и не покончит со всем этим.

Девушка тихо ахнула.

- Ради Бога, не внушай ему таких мыслей! Он говорит, что дожидается какого-то особого события, но я не знаю, чего именно. Только меня преследует чувство, что этот момент все ближе и ближе, и тогда мне хочется умереть.

- Ох, Силь, ну вечно ты преувеличиваешь! - рассердился Клайд. - Каддингтон тобой увлекся, это сразу видно. Больше того, он введет тебя в светское общество, к которому мы принадлежали, пока жив был отец.

- Может, тебе оно и нравится, - ответила Сильвина, - а мне - нет.

- И почему же? Неестественно, чтобы женщина думала так, как ты. Что ты имеешь против светского общества, что так его осуждаешь?

- Самонадеянно звучит, правда? - По лицу Сильвины скользнула мимолетная улыбка. - Но если ты действительно хочешь знать мой ответ, я тебе расскажу, в чем дело. Это случилось, когда мы жили в Испании, папа был первым секретарем при лорде Бате в нашем посольстве в Мадриде. Мама впервые призналась мне, что больна. У нее были боли, Клайд, страшные боли.