Барбара Картленд - Звезды в волосах

- И это все, мисс? - удивленно спросила Элси.

- Да, все, - подтвердила Гизела.

В самом деле, не очень много для двадцати лет жизни.

"Мой уход вряд ли кто заметит", - подумала Гизела, ощутив внезапную боль от этой мысли.

- Не могу понять, почему хозяйка не позволила вам остаться до похорон, сказала Элси. - Ведь должна же она соблюсти хоть какие-то приличия.

- Я все равно не смогла бы пойти на похороны, - ответила Гизела - У меня нет подходящего платья.

Отвечая Элси, Гизела понимала, что именно по этой причине мачеха торопилась от нее избавиться. В ее чувстве к падчерице слились воедино и ревность, и ненависть, и какая-то извращенная жажда мести, и, конечно, стремление сохранить деньги. Даже она не могла позволить, чтобы Гизела появилась перед людьми в своем старом коричневом платье и старомодной шляпке. Поэтому гораздо выгоднее было отослать ее прочь, отделаться от нее как можно скорее. Немногие поинтересуются ее судьбой, даже сомнительно, что кто-нибудь вообще заметит ее отсутствие. Но появись она на похоронах, языкам нашлась бы работа, и поползли бы сплетни, что дочь одета не должным образом. Да, леди Харриет была довольно сообразительна, если дело касалось денег.

Когда, все было сложено, Гизела посмотрела на часы.

- Половина десятого, - сказала она. - К ней уже заходили?

Элси покачала головой.

- Еще нет, - ответила она. - Хозяйка сказала, что позвонит, когда проснется. Вы уедете, не попрощавшись?

- Я не могу так сделать, - призналась Гизела. Но не добавила при этом, что причина здесь вовсе не в привязанности или вежливости, а просто ей" нужно было получить обещанные деньги.

Пробило одиннадцать часов, когда, наконец, леди Харриет проснулась, и Элси прибежала в комнату Гизелы сообщить, что хозяйка хочет ее видеть.

- Она опять не в настроении, - сказала служанка. - Так что не задерживайтесь у нее долго, мисс.

- Постараюсь пробыть там ни на секунду больше, чем понадобится, - уверила ее Гизела.

, Хотя она знала, что сейчас увидит мачеху скорее всего в последний раз в своей жизни, ее захлестнул обычный страх, и сердце бешено заколотилось, когда она вошла в большую спальню с легкомысленным убранством в розовых тонах, совершенно не подходящим для худой наружности леди Харриет.

Хозяйка Грейнджа сидела в кровати, закрутив редеющие волосы на папильотки и накинув теплую шаль на ночную кофту всю в оборочках, небесно-голубого цвета, который только подчеркивал желтизну ее кожи. Гизела остановилась у кровати и ждала, словно служанка, явившаяся за расчетом.

- Надеюсь, ты ничего не прихватила из вещей, тебе не принадлежащих, резко проговорила леди Харриет.

- Конечно, нет, - отозвалась Гизела.

- Никаких "конечно, нет" быть не может, - оборвала ее мачеха, - Я не доверяю тебе. Если бы я не чувствовала себя так плохо, то пошла бы взглянуть на твой сундук, чтобы точно знать, что именно ты взяла.

- Если вам угодно, я принесу его сюда, и вы посмотрите сами, - предложила Гизела.

- Я не потерплю никакой дерзости с твоей стороны, - отрубила леди Харриет. - Подай мне шкатулку со стола.

Гизела принесла шкатулку, и леди Харриет открыла ее ключом, который носила на жемчужном браслете. В шкатулке, как видела Гизела, было полно золотых соверенов. Леди Харриет отсчитала десять монет, ощупав каждую своими костлявыми пальцами, словно никак не могла расстаться с ними.

- Вот десять фунтов, - произнесла она, наконец, - И можешь благодарить небо, что я так щедра к тебе. Это больше, чем ты заслуживаешь. А теперь я скажу тебе спасибо, если увижу, как ты выметаешься отсюда. И не вздумай приползти просить еще денег, потому что ничего не получишь.

- Этого не будет никогда, - сказала Гизела. И слова ее прозвучали как клятва, нежели простое обещание.

Леди Харриет с шумом захлопнула шкатулку и заперла на замок.

- Прощайте, - произнесла Гизела.

Леди Харриет откинулась на подушки. Она посмотрела на девушку. Чью-то свежесть и молодость она не могла перенести. Закрыв глаза, она проскрипела:

- Убирайся! Скатертью дорога!

Гизела вышла из комнаты. Внизу ее ждала старая повозка, в которой ездили в Таусестер за покупками. Она рискнула попросить отвезти ее в город два часа тому назад, когда украдкой пробиралась в конюшню попрощаться с лошадьми.

- Я уезжаю, Том, - сказала она старому кучеру. - Ты не отвезешь меня на вокзал - Обязательно отвезу, мисс. Какой сегодня печальный день для всех нас, мисс, раз вы покидаете Грейндж.

Гизела промолчала, а кучер, посмотрев ей в лицо, добавил: