Джоанна Лэнгтон - Ледяное сердце

- Когда придет время, я сам провожу гостей наверх, Бартон,- сказал Пол, длинные тонкие пальцы которого лежали на дрожащей спине Николь. - Мы увидимся с моим дедом немедленно, но тебе нет надобности докладывать о нас.

- Как вам будет угодно, сэр, - педантично сказал дворецкий и отступил, пропуская их в дверь.

5

Пол опустил Джима на пол.

- Мартин должен быть в гостиной.

- Не смей притворяться, будто не заметил того, что сейчас произошло! Слезы страдания наполнили глаза Николь.- Могли вы с Мартином хоть на минуту задуматься о том, как отец прореагирует на мое появление здесь?!

- Я сочувствую человеку, который считает, что нужно избрать такой странный способ, чтобы продемонстрировать свое осуждение, - проговорил Пол с ухмылкой.- Но эта маленькая сцена была возмутительным фарсом.

- Папа не считает, что я принадлежу к этой части дома. Честно говоря, он, очевидно, не хотел бы видеть меня где бы то ни было под этой крышей. Так чья же это вина?

- Эндрю,- мрачно ответил Пол.- И в большей степени твоя собственная. Твои отношения с отцом были натянутыми даже до того, как ты ушла.

- Они всегда были такими,- проговорила Николь с полной откровенностью.Если бы ты узнал отца только в тринадцать лет, посмотрела бы я, как бы ты повел себя. Он всегда был мне совершенно чужим.

- Бартон обломается... у него нет выбора,- заключил Пол с непоколебимой уверенностью. Он был поражен поведением слуги.

- Не смей ему ничего говорить. Не смей его унижать! - предупредила Николь с яростью, в которой сквозило беспокойство за отца.- Меня не волнует, что он относится ко мне как к невидимке. Я перенесу это. Но ты, Пол, не смей вмешиваться!

Пораженный, Пол рассматривал ее лицо, выражающее страстную готовность защитить отца.

- Господи! Ты так глубоко привязана к отцу!

Устав дергать Пола за брюки, чтобы привлечь внимание, путающийся у них под ногами забытый малыш широко простер вперед руки почти в театральном жесте и пролепетал:

- На лучки, Пол.

Очнувшись от своих мыслей, Николь посмотрела на ребенка, не веря тому, что слышит.

- Хочу на лучки,- уже не так жалобно сказал Джимми, подходя бочком к коленям Пола и просяще глядя на него. - Хочу поносить. Николь потянула сына к себе, но он отчаянно стал сопротивляться.

- Хочу Пола,- настойчиво сказал он, поражая мать столь явно выраженным предпочтением.

- Он просто не привык к мужчинам,- торопливо сказала она. - Джордж Кларк редко бывал дома, чтобы замечать даже собственных детей, не говоря уже о еще одном лишнем. Извини.

- Почему ты должна извиняться? Мы с Джимом познакомились, пока ты спала.

- Я как раз не хотела, чтобы он беспокоил тебя, - пробормотала Николь.

- Я люблю детей, хотя и не имею чести быть ответственным за твоего ребенка. Но, уверен, мы с ним подружимся,- сказал Пол уверенно.

Но тут Николь опять увидела, как ее сын выразительно простирает руки и разводит маленькими ладонями, удивительно точно подражая Полу. От этой картины нервы Николь напряглись до предела. Чувство вины и страха охватило ее. Мартин Уэббер очень проницательный старик. Что, если он увидит сходство и отгадает загадку, которую ей пока что позволено задавать? А не может ли, что более вероятно, случиться так, что он просто бросит удивленный взгляд на темноволосого смуглого Джима и сердито объявит о своем полном неверии в то, что его светловолосый голубоглазый внук может иметь отношение к отцовству ребенка, столь непохожего на него?

Пол распахнул дверь в гостиную. Снедаемая мрачными предчувствиями, Николь опередила его, схватив за руку сына. Дед Пола стоял у камина. Рука его опиралась на трость, но прямая осанка, гордая посадка седой головы и острота взгляда орлиных глаз отвергали тот факт, что ему далеко за восемьдесят.

Николь стояла в нерешительности. Пол подтолкнул ее вперед и закрыл дверь. Пока Мартин Уэббер изучал малыша, освободившего руку, чтобы подбежать к огромной собаке, вяло поднимающейся со своего места, в комнате повисла электризующая тишина. Потом, когда Николь двинулась вперед в страхе за Джима, слишком близко подошедшего к животному, старик резко поднял руку, чтобы остановить ее.

- Барс любит детей, а мальчик бесстрашен. Ты должна гордиться им.

Когда огромный дог любезно опустился на ковер, так что мог тереться головой о грудь Джима, Николь успокоилась.

- Я и горжусь,- сказала она несколько вызывающе.

Мартин обозревал мальчика и собаку несколько напряженных мгновений, а затем буркнул с явным удовлетворением: