Джоанна Лэнгтон: Укрощенная гордость

Черные как смоль волосы на полотняной подушке, мускулистое бронзовое тело мужчины поперек ослепительно белой простыни и глаза — тигриные, желтые, пылающие, пронзающие насквозь. Картина эта столь потрясла Полетт, что той потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя…

Резкий звонок телефона вывел ее из забытья. Прикрыв двери, чтобы не разбудить отца, она встала с постели и сняла трубку.

— Пол?..

Она замерла. Локоны серебристо-пепельных волос ниспадали на ее прекрасное бледное лицо. Дыхание Полетт разом перехватило, и трубка выпала из ее руки и скатилась на пол.

Его голос, его незабываемый голос!.. Глубокий, тихий и сладостный, словно янтарный мед. Он произнес ее имя так, как никто его не произносил. Она не слышала этого завораживающего голоса шесть долгих лет, но узнала его мгновенно. Глубоко вздохнув, она наклонилась, чтобы вновь поднять трубку.

— Извини, что напугал тебя, — произнес Франко.

Она сжала зубы. Ей сразу же захотелось бросить телефонную трубку. И снова почувствовать… Почувствовать ту ненависть… Во рту у нее пересохло.

— Что ты хочешь?

— Я сегодня в очень благодушном настроении, — растягивая слова, сообщил он своим хрипловатым, с легким итальянским акцентом голосом. — Хочу предложить тебе встретиться…

Пальцы ее сжали трубку.

— Встретиться? Зачем?

— Неужели ты еще не виделась с отцом? — негромко произнес он.

Полетт побледнела.

— Виделась, — прошептала она, решив не сознаваться, что Рональд Харрисон все еще находится в соседней комнате.

— Растрата — весьма серьезное преступление…

— Он проиграл деньги, взятые в долг, — возбужденно запротестовала Полетт. — Он ужасно перепугался… он не собирался красть деньги у фирмы! Он просто одолжил их…

— Несомненно, — не скрывая насмешки, перебил ее Франко.

— Фирма «Харрисон» принадлежала ему, — напомнила Полетт. В ее голосе звучала безнадежная горечь.

— Но теперь уже нет, — тихо возразил Франко. — Теперь она принадлежит мне.

Полетт стиснула зубы. Оборудование старело, доходы падали, жена страдала склонностью к излишне дорогим покупкам — оттого шесть лет назад Рональд Харрисон и позволил Франко выкупить семейную фирму. Назначенный на пост исполнительного директора, ее отец, казалось, был даже доволен этим, а когда появилась новая техника и завязались новые экспортные связи, «Харрисон энджиниринг» стала процветать.

Чувство вины, словно нож, пронзило сердце Полетт. Если бы не она, Франко Беллини никогда не появился бы в их жизни. Если бы не она, фирма до сих пор принадлежала бы ее отцу. Если бы не она, Рональд не опасался бы сейчас возможности быть привлеченным к суду по обвинению в растрате. Все внутри у Полетт сжалось, и ее охватило такое отвращение к человеку, с которым она вынуждена была вести телефонный разговор, что ее чуть не затошнило.

— Папа собирается вернуть деньги… Если бы не ревизия, то ты бы ничего и не узнал! — вскричала она, чуть не плача.

— А как ты думаешь, зачем я устраиваю неожиданные ревизии в филиалах фирмы? — мягко осведомился Франко. — Служащих, вроде твоего отца, порой охватывает такая алчность, что их удается схватить за руку в тот момент, когда они запускают пальцы в кассу.

Полетт задрожала от негодования, сердце ее готово было выскочить из груди.

— Это не жадность… он был в отчаянии!

— Я бы хотел встретиться с тобой сегодня вечером. Я остановился в «Ред Холле». Уверен, что тебе не нужно напоминать, в каком номере. В девятом, — уточнил он тем не менее, . — Буду ждать тебя час и еще одну минуту, не больше. Если ты не придешь, другого шанса не будет, белла донна.

Ошеломленная местом, которое он избрал для встречи, и взбешенная заключающимся в его словах сарказмом, Полетт крикнула, задыхаясь:

— Не трать зря времени! Скорее ты окажешься в аду, чем я переступлю порог этого гнусного отеля!

— Наверное, любопытно было глядеть, как ты ковыляла тогда в одной туфельке, — с издевкой произнес Франко. — Горничная нашла вторую под кроватью. Я ее до сих пор храню. Золушкина туфелька…

— Пошел бы ты… — процедила она в трубку.

— И насколько мне помнится, ты чуть не потеряла тогда что-то гораздо более интимное, — продолжал Франко задумчиво.

Покраснев до корней волос, Полетт швырнула трубку, прежде чем он успел напомнить ей об отвратительной, непростительной слабости, которая охватила ее в тот день. Нет, меньше всего хотелось ей вспоминать сейчас о случившемся тогда, шесть лет назад, в этом дурацком отеле.