Джо Шрайбер - Гуд бай, стервоза!

— Я никуда с тобой не поеду.

— Ты ошибаешься, и очень сильно.

— Не трогай меня.

Но он все же протянул руку и схватил меня за плечо.

— Убери от меня руки.

Я вывернулся и попробовал отступить еще на шаг, но уперся спиной в дверь. Места для маневра не осталось.

— Да ты послушай сам себя, — сказал отец. — Ты же сейчас расплачешься. Немедленно прекрати молоть всякую чушь.

— Убери от меня руки, я сказал!

Когда он снова схватил меня, я двинул ему кулаком в челюсть.

Отец отступил назад, заморгал и приложил руку к губе, уставившись на кровь от удара, только что нанесенного его собственным сыном. Он выглядел скорее удивленным, чем обиженным или даже злым. Это было выражение лица человека, которому только что доходчиво объяснили, что верх — это низ, а черное — это белое.

Ни один из нас не проронил ни звука.

— Две вещи, — сказал я. — Во-первых, когда я вернусь в школу, я снова присоединюсь к команде по плаванию. Во-вторых, если ты еще раз изменишь матери и я об этом узнаю, я выбью из тебя все дерьмо, которое в тебе есть.

Высокий лоб отца прорезали тонкие морщины.

— Так ты все еще об этом?!

— Ты обманул нас.

— Ты практически ничего не знаешь.

— Я знаю, что не могу доверять тебе, — сказал я. — Что еще мне нужно знать?

— Не знаю, Перри, я вообще больше не знаю, кто ты такой.

— Да что ты, вот как? Значит, я не одинок.

Плечи отца поникли, он обвел взглядом холл, словно с трудом вспоминая, что это его офис, место переговоров и цивилизованных отношений.

— Присядь, — сказал он. — Давай поговорим.

— Не сейчас.

Я указал на двери, ведущие в офис.

— У тебя есть ключ от этих дверей?

— Наверное. А что?

— Мне нужно, чтобы ты открыл их для меня.

— Для чего все это, Перри?

— Для Гоби, — сказал я.

Как на вас повлияла история вашей семьи, культура и ваше окружение?

Университет Флориды

Отец открыл двери, и мы вошли внутрь. Мы прошли по пропылесосенным коврам вдоль череды закрытых дверей и залов для конференций. Темнота словно затаила дыхание.

— Здесь никого нет, — сказал отец.

Я ничего не ответил. Мы продолжали идти вперед. В дальнем конце коридора, у банковского ксерокса, я повернул налево и остановился. В двадцать ярдах от нас, в боковом офисе, горел свет. Не оглядываясь на отца, я рванул к дверям этого офиса.

Я уже поднял руку, чтобы взяться за ручку, как вдруг голос позади меня произнес:

— Простите? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Я вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Передо мной стояла Валери Стэтхэм — в белой блузке и юбке, без туфель, почти не накрашенная. Ее волосы были распущены, и выглядела она намного старше, чем тогда, когда мы беседовали в лифте. Возможно, это было из-за удивления на ее лице.

— Филипп? — спросила она, бросая взгляд на моего отца. — Что вы здесь делаете?

Она повернулась ко мне:

— Что? Что здесь происходит?

— Я…

Отец покачал головой:

— Извини, Валери, но я, честное слово, ничего не знаю.

Валери отступила на шаг, переводя взгляд с моей окровавленной рубашки на разбитую губу отца.

— Вы оба выглядите ужасно. У вас все в порядке?

Отец кивнул.

— Перри… — начал он, и я представил, как он скажет сейчас: «Просто у нас с Перри был личный разговор о том, что значит ответственность», или: «У Перри просто случился один из его странных приступов», или еще круче: «У Перри, похоже, проблемы с невозможностью отличить фантазии от реальности».

Вместо этого он сказал:

— Перри спрашивал меня про кого-то по имени Сантамария. Есть у тебя хоть какие-то соображения на этот счет?

Валери обернулась ко мне, глаза ее сузились:

— Сантамария?

— Да.

— Нет, я ничего не знаю.

— Здесь есть кто-нибудь еще? — спросил я.

— Нет.

— Откуда вы знаете?

Что-то изменилось в выражении лица Валери. Я не мог бы точно сказать, что именно — я недостаточно хорошо знал ее для этого, — но ее удивление стало каким-то натянутым, оно уже не казалось естественным.

Она посмотрела на отца:

— Филипп, можно поговорить с тобой с глазу на глаз в моем офисе?

— Разумеется, — кивнул отец.

— Нет, — я схватил его за запястье. — Не делай этого, не ходи с ней!

Теперь они оба уставились на меня. Валери очень пристально смотрела мне прямо в глаза.

— Бедняга, ты выглядишь совершенно разбитым… Перри, мне очень понравилось ваше сегодняшнее выступление, особенно та часть, в которой выступал ты. Ты был прав, ваша группа очень хороша. Однако на вашем месте я бы поискала другого осветителя.