Алексей Бабий - Гуд бай - и в небо

Нежданно-негаданно в первой же гостинице, «Октябрьской», им отвалили шикарный полулюкс с мягкими диванами в гостиной и со спальней за гремящим занавесом, который друзья тут же назвали железным. Номер располагался в бельэтаже, и от входной двери к нему пролегал путь, который и сталкеру не снился: коридоры, винтовые лестницы, повороты и зигзаги.

— В случае пожара, — сказал с.н.с. Колупаев, — прыгаем прямо в окно. Ну их к черту, эти катакомбы.

С.н.с. Трефилов согласился, и это согласие было признанием того, что в Ленинграде командовать парадом будет Колупаев. С первого дня знакомства друзья боролись за место у руля. Они и познакомились-то во время сокрушительной полемики по поводу теоремы Геделя. Уже все забыли про теорему Геделя, пили, пели и плясали, а Трефилов с Колупаемым в углу орали о метатеориях и метаметатеориях.

Некоторые сферы влияния они поделили сразу. Например, в походах Колупаев беспрекословно подчинялся Трефилову: греб вправо, когда тот орал: «вправо, мать твою…»; нес то, что приказывал нести Трефилов; шел следом по тропе. В научных же и особенно околонаучных делах уверенно рулил Колупаев: он был удачливее, эрудированнее, и язык у него был подвешен лучше. Трефилов не был глупее; но словарь его состоял исключительно из слов-паразитов, и только у Колупаева хватало терпения вышелушить сокровенный смысл из его «значит» и «это самое». Место под солнцем они делили строго пополам: оба были в одинаковой должности, на одинаковых ставках, за дело брались всегда вдвоем и черную работу друг на друга не спихивали. И были они оба на хорошем счету: идей хватало, работа шла, и статьи выходили одна за другой, и о них так и говорили на всяких конференциях: «подход Трефилова-Колупаева», «лемма Трефилова-Колупаева», а кое-кто даже и не знал, что это не один человек, а два.

Время от времени они сходились на нейтральной территории и играли по гамбургскому счету: в настольный теннис или шахматы. Или же между ними происходил такой диалог:

— Побуцкаемся?

— Побуцкаемся!

— До первой кровянки или как?

— Или как!

И происходила нормальная драка, после которой побежденный бежал за бутылочкой, и друзья ее мирно распивали, делясь впечатлениями:

— Ты когда с левой зашел, я думал — лягу! а увернулся…

— Ух ты падла! Зуб-то шатается!

— Да он у тебя все равно болел!

— Да болел-то не тот, а рядом!

— Ну а чо ж ты — видишь, кулак летит, и не тем зубом подворачиваешься!

— Да пошел ты…

Но это было в студенческие годы, а потом появились жены и дети, к тому же у Трефилова справа обнаружилась печень, а у Колупаева слева — сердце, и друзья перешли к более мирным играм. Но даже и дрались они не по злобе, и только однажды, во время суперматча в рэндзю, Колупаев, проигрывая с разрывом в сорок партий, почувствовал вдруг ненависть к Трефилову — и настоял, чтобы матч тут же прекратили.

Время от времени кто-нибудь из друзей совершал внезапный набег на чужую территорию. Для профилактики: на то и щука в море, чтоб карась не дремал! Вот и на этот раз Трефилов, хоть и не имел командировочного опыта, внезапно перехватил инициативу: именно ему принадлежала идея пойти в «Октябрьскую».

— Ты псих, что ли? — говорил ему Колупаев. — Гостиница у вокзала, и мест в ней быть не может.

Места, однако, были, и Колупаеву удалось восстановить статус-кво только на знании гостиничных порядков: «Бери анкету, здесь пиши вот так…», и дорогу у дежурных спрашивал тоже Колупаев.

Итак, Трефилов был отброшен на исходные рубежи, друзья обменялись понимающими улыбками, а Колупаев, закрепляя победу, ткнул Трефилова кулаком в бок и сказал:

— Главное сделано. Место стоит 4.50, живем неделю. Итого освоили 60 рублей. Пошли грабить город, что ли?

Следует отметить, что друзья прибыли в город на Неве не просто так. Для конспирации в командировочных заданиях было написано то и се, но основная цель была сформулирована руководством просто и ясно: потратить командировочный фонд. Для родной организации друзья были готовы на все: лежать на амбразуре, летать самолетами Аэрофлота, а о такой мелочи, как 12 подвигов Геракла, я уже и не говорю.

На Невском валил мокрый снег, ветер щупал ребра, было сыро, темно и неприютно. Поэтому друзья добрались только до ближайшего гастронома.

— Ё-моё! — сказал с.н.с. Трефилов. — А мясо-то! По рупь девяносто. Это ж надо, а!