Элизабет Оглви - Внезапная страсть

- Могу себе представить, - сказал он холодно.

Ее пальцы беспомощно барабанили по кожаной сумочке, когда лимузин подъехал к зданию, в котором, вероятно, находился ресторан, хотя снаружи не было никаких опознавательных знаков.

- Это безнадежно, - сказала она. - С какой стати мы решили, что все может измениться? Мы так и будем цапаться, как кошка с собакой.

Темные глаза насмешливо посмотрели на нее:

- Тогда давай не будем цапаться.

- Может быть, мы не можем иначе, - сказала она тихо, не глядя на него.

- Может быть, - повторил он, и что-то в его тоне заставило ее посмотреть на него, в его взгляде был какой-то особый блеск.

- Однако я знаю только одну площадку, где мы никогда не ссорились, ведь так, Крессида?

Она, конечно же, поняла, что он имел в виду, и испуганно замотала головой. Она боялась, что утонет в его объятиях, обольщенная его завораживающим бархатным голосом и воспоминаниями о том, насколько прекрасна была та площадка. В этом-то и заключалась проблема - постель была единственной площадкой их полного взаимодействия, все остальное было только его жизнью, которая не имела к ней никакого отношения. Ее руки сильно дрожали, но, к ее удивлению, он просто положил на них свою сильную теплую руку. Прикосновение длилось совсем недолго, однако подействовало на нее, как электрический удар, и она быстро отдернула руку, словно почувствовала укол, не желая, чтобы он заметил, что она еще ведет себя с ним, как нескладная девчонка-подросток.

Она увидела, как сжались его губы, когда он повел ее в зал, где к ним сразу подскочил метрдотель.

Их посадили за лучший столик. Она уже давно не была в столь шикарном месте и с любопытством осматривалась, стараясь освоиться. Она вспомнила слова Алексии о женщинах в ресторане, которые смотрели на Стефано так, как будто готовы его проглотить. Да, похоже, что женщины в этом ресторане имели такой же аппетит, подумала она, чувствуя что-то вроде ревности. Холеные, красивые женщины смотрели на него с такой нескрываемой жадностью, что у нее дрожь прошла по коже. Стефано же, казалось, совсем ничего не замечал и с невозмутимым видом изучал меню в кожаном переплете, принесенное официантом. Но, разумеется, для него это не было тайной. Его мать рассказывала Крессиде, что представительницы противоположного пола начали заглядываться на него и сходить по нему с ума, когда он был еще подростком.

Она заглянула в меню, которое держала в руках, однако не смогла прочитать ни слова. Крессида не могла заниматься таким прозаическим делом, как выбор блюд, поскольку была взвинченной до предела, всем существом ощущая его присутствие.

- Что ты будешь есть?

Она сглотнула слюну.

- По-моему, я не очень проголодалась.

- Почувствуешь голод, как только увидишь еду. Давай я для тебя закажу.

Это было именно тем проявлением мужской властности, которую, по собственному убеждению, она терпеть не могла. Вот Дэвиду бы и в голову не пришло навязать ей свой выбор блюд, но тем не менее она неожиданно для себя кивнула.

Это был французский ресторан, и официант, судя по всему, работал здесь недавно и очень старался, хотя временами перебарщивал. Он с таким энтузиазмом расхваливал каждое блюдо, что это было похоже на фарс, а когда он стал стряхивать салфетку Крессиды и при этом уронил нож, то с самым униженным видом начал извиняться перед Стефано.

Поскольку извинения официанта были явно направлены не по адресу, Крессида непроизвольно бросила взгляд на Стефано, и его реакция доставила ей мимолетное чувство удовлетворения. Стефано разозлился, хотя Крессида сомневалась, что сам официант или кто-либо в ресторане заметили это. Потому что он был чрезвычайно любезен с официантом. Жестокий и безжалостный в делах, он всегда вел себя очень любезно и мило по отношению к "маленьким людям", работавшим на него, она видела это тысячи раз; он обращался с ними необыкновенно вежливо и предупредительно, что рождало в ответ безоговорочную преданность.

Когда официант наконец удалился, Стефано сплел свои длинные пальцы, как в молитве, и положил на них сильный подбородок.

- Значит, мы не будем есть итальянские блюда? - спросила она с некоторым удивлением.

Он рассмеялся.

- Ты что же, считаешь меня ярым националистом, Крессида?

- Странно, что ты не повел меня в "Скала", - с вызовом произнесла она.

Черные брови надменно взмыли вверх:

- О?

- Алексия рассказывала... - Она замолчала.

- Да? - тихо спросил он. - И что же она рассказывала?