Элизабет Адлер: Страсть без жалости

Частный детектив Эл Жиро сидел в баре отеля «Ритц-Карлтон» в Лагуна-Нигель, попивая темное пиво, закусывая крендельками и размышляя о жизни вообще и о том, что не может закурить сигарету в ожидании женщины. Женщины, которая всегда опаздывает.

Последний раз он держал в зубах сигарету девять месяцев назад. Срок, достаточный для того, чтобы разродиться пачкой «Кэмел». Он рассеянно жевал очередной кренделек. Марла в своем репертуаре. Как же получилось, что он позволил этой женщине взять над собой такую власть? Он оглядел себя. Выцветшие джинсы, клетчатая рубашка с короткими рукавами, потертый ремень из змеиной кожи с потускневшей серебряной пряжкой, купленный сто лет назад в родном Новом Орлеане, сбитые ботинки… Эл усмехнулся. По крайней мере в этом она не преуспела. Изменить его манеру одеваться ей не удалось.

Эл пришел к профессии частного сыщика сложным путем. Гораздо проще, наверное, было бы стать преступником.

Его и пятерых братьев растила мать в одном из беднейших районов города. Каким-то образом – позже Эл всегда удивлялся, как это ей удалось, – она уберегла их всех от беды. Так просто, так легко было бы скатиться, оказаться в самой гуще криминального мира. Друзья называли это «легкой жизнью», что звучало весьма заманчиво. Пару раз ему пришлось столкнуться с законом. Однако на том он и остановился. Окончил среднюю школу и сразу же нашел работу, чтобы помогать семье деньгами. Вскоре после этого одного из братьев убили – по несчастной случайности, во время перестрелки из проезжавших автомобилей. Горю и ярости Эла не было границ. Он рвался отомстить, найти и прикончить на месте убийцу брата. Матери удалось отговорить его. «Очередной кровью ничего не исправишь, – сказала она сквозь слезы. – Лучше попытайся делать добро».

Единственную возможность делать добро, как представлялось Элу, давала профессия министра или полицейского. И конечно, профессия полицейского подходила ему больше. Атлетического телосложения, воспитанный улицей и знающий ее законы, честолюбивый и напористый, с мгновенной реакцией, он быстро пробился наверх, занял место следователя по делам об убийствах, успел за это время жениться и развестись.

И вот наступил день, когда Эл решил, что с него хватит службы в полиции, с ее неограниченными рабочими днями, грубостью, человеческими трагедиями. Он уволился в запас раньше положенного срока, сложил свои небогатые пожитки в целлофановый мешок, поцеловал на прощание горячо любимую мать, устроил прощальную вечеринку для оставшихся троих братьев и их жен и отправился в Лос-Анджелес, «край невиданных возможностей».

Снял офис на бульваре Сансет, на втором этаже. На стеклянной двери повесил табличку со своим именем, начертанным золотыми буквами. Ниже мелким шрифтом стояло: «Частный сыщик. Все дела ведутся с соблюдением строжайшей секретности». Внизу, под балконом, слышался неумолчный гул транспорта, проходили люди – элегантные бизнесмены, проезжий люд, проститутки, хлыщи и потрясающие калифорнийские девушки. В общем, отвлекающих моментов предостаточно. Однако Эл не слишком отвлекался.

Он наладил контакты кое с кем в полицейском отделении Лос-Анджелеса, окружной прокуратуре, некоторых юридических фирмах – и дело пошло. Разводы, хищения, мошенничества. Женщины, желающие выяснить, что на уме у мужей. Мужчины, стремящиеся узнать, не преследуют ли их, не пытается ли кто-то убить их. К нему в руки попало крупное дело об известном человеке, обвиняемом в попытке покушения на собственную жену. Элу удалось доказать, что по времени тот никак не мог этого сделать, и выдающегося деятеля отпустили на свободу. Неожиданно для самого себя Эл обнаружил, что на него появился спрос.

Его работа сопровождалась немалым риском, порой опасности подстерегали на каждом шагу, но недаром же он с самого детства познакомился с законами улицы. Эл хорошо знал людей, подобных тем, с которыми теперь ему приходилось иметь дело. До убийства брата он называл их своими друзьями. Теперь же Эл определенно причислял себя к противоположной части общества. Он добросовестно работал на своих клиентов. Некоторые из них оказывались виновными, другие – нет. Эл делал свое дело и предоставлял доказательства того или другого.

Он жил один в небольшом доме на Голливуд-Хиллз – в те периоды, когда не оставался в квартире на бульваре Уилшир у своей возлюбленной Марлы Квитович, тридцатилетней блондинки, стильной, сексуальной, привлекательной, которая, несмотря на внешность киноактрисы, преподавала право в университете Пеппердайна.