Элизабет Оглви - Внезапная страсть

- Впусти его, - сказал он тихо.

- Но ведь здесь ты, - возразила она, чувствуя, как к ней возвращается уверенность в себе. - Что, если он подумает...

- Впусти его, - спокойно повторил он. Она послушалась, ненавидя себя за это и отнюдь не радуясь улыбке Дэвида. Он заглянул в гримерную.

- А, Стефано, привет, - сказал он приветливо, и Крессида была готова убить его за это.

- Чем могу быть полезна, Дэвид, - спросила она ледяным вежливым тоном.

Похоже, Дэвид почувствовал напряженную обстановку, царящую в маленькой комнате.

- Я просто хотел спросить, как тебе понравились изменения, что я сделал. Я собирался предупредить тебя заранее, но был так занят, когда все это писал, а потом появились другие дела...

Крессида уставилась на него, затем повернула голову так, что могла видеть отражение черных насмешливых торжествующих глаз.

- Ты решил внести изменения? - спросила она с недоверием.

Дэвид посмотрел на нее с некоторым недоумением.

- Ну да, конечно, я. Джастин решил, что таким образом мы несколько увеличим темп развития действия, и попросил это сделать. Кто же еще мог иметь к этому отношение?

- Да, действительно, кто, Крессида? - послышался насмешливый голос Стефано. Она чувствовала себя круглой дурой.

- Что-то я запуталась, - пробормотала она.

- Да? И почему же? - голос звучал вполне сдержанно, однако итальянский акцент был довольно сильным.

- Может быть, вы оба извините меня? (Прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость - расплачусь, например), - подумала Крессида.

- Да, конечно, - тут же отозвался Дэвид. - Увидимся позже.

Он ушел так же незаметно, как и появился, подумала Крессида, опустив голову и боясь встретиться глазами со Стефано. Но она знала одно - ей следовало извиниться.

- Прости, - сказала она, - я не должна была так срываться...

Но он успокоил ее тихим и почти нежным звуком, который совершенно неожиданно подействовал на нее. Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

- Ш-ш-ш, - прошептал он. - Посмотри на меня.

Она покачала головой, темно-рыжая коса метнулась из стороны в сторону.

- Крессида?

Тогда она подняла голову и взглянула на него с вызовом, однако глаза выдали ее.

- Слезы, Крессида? - прошептал он. - Слезы?

- У меня были нелегкие дни, - с трудом произнесла она, что в общем-то соответствовало истине, однако все же не это послужило причиной срыва. Дело было в нем. - А теперь, пожалуйста, уходи, Стефано. Очень тебя прошу.

Его темные глаза смотрели загадочно.

- Ну, конечно, я уйду, только обещай, что не будешь переживать. Разумеется, ты вполне могла подумать, что это моя идея. Но теперь ты знаешь, я не... - как это у вас называется - "отрицательный герой", ведь так?

- Ты сам знаешь. - Она невольно засмеялась. Это было еще одной чертой, которую она находила такой привлекательной - его притворная беспомощность в подборе какого-нибудь английского выражения, хотя они оба знали, что он владеет английским в совершенстве.

- Ну хорошо, теперь, когда ты это знаешь, может, будет лучше, если мы останемся друзьями, а не врагами?

Она окаменела, услышав последние слова.

- Друзьями? - повторила она. Улыбка его была насмешливой:

- Почему бы нет?

Почему бывает? Он действительно ничего не понимает, подумала Крессида с грустью. Друзьями. Это слово было как насмешка, столь безлико оно звучало. Да, действительно, когда-то по своей наивности она надеялась, что они сохранят дружеские отношения. В первые дни после того, как они разошлись, она лежала без сна по ночам, внушая себе, что ее решение было единственным выходом. Она повторяла это как заклинание, в которое начинаешь верить, если повторять его много-много раз. Она думала, что когда-нибудь отношения между ними приобретут "цивилизованный" характер. Но стать друзьями... Она еще тогда инстинктивно понимала, что дружба между ними абсолютно невозможна, а теперь знала это наверняка.

Как может она дружить с человеком, который приводил в смятение все ее чувства и мысли? С человеком, которому стоило только обнять ее, чтобы вызвать страстный порыв, об источнике которого она не хотела и думать.

Но для Стефано не существовало подобной слабости. Он хотел иметь ее в качестве друга, причем друга, к которому он испытывал и физическое влечение он признавал это, - но этим и ограничиться.

- Чего ты так боишься? - спросил он тихо.

Она заставила себя изобразить небрежную улыбку, чтобы не дать ему повод догадаться о том вихре чувств, который обуревал ее. Крессида не могла отказать ему, поскольку он мог догадаться об истинных причинах.