Флора Спир - Гимн рождества

- Это все неважно, - ответил Ник. - Потому что, пока не начнется восстание, мы все будем дома.

- Они могут обыскать дома, - настаивала Кэрол, вспомнив со всеми пугающими подробностями рассказ конца XX века, - они могут арестовать всех, кого найдут в домах на площади, и задержат нас на много дней - или лет. Насколько я разобралась в вашей жизни, властей не очень-то беспокоят гражданские свободы простых людей.

- Но до завтра мы в безопасности, - повторил Ник.

- Почему ты так уверен? - Потому что вернулась Авга с сообщениями о других группах, с которыми она встречалась. А когда Авга здесь, она нас защищает.

- Где она? - Кэрол не знала, хочется ли ей увидеть леди Августу. Разве что позже. Она боялась того, что может означать для нее присутствие призрака. Она была не готова возвращаться в свое время, даже для того, чтобы спрятаться от Командира Драмма. А перспектива расстаться с Ником просто невыносима.

- Авга с Элом и Пен и всеми остальными ищет тебя. - Джо налила Кэрол вторую чашку бренди с горячей водой. - Она скоро вернется;

А пока сними с себя все и закутайся в одеяло или во что-нибудь еще, только сначала согрей это у огня. И, судя по твоему виду, тебе совсем не помешают несколько часов сна.

- Как же я буду спать, зная, что мое присутствие ставит всех вас под угрозу? И что мы начинаем через несколько часов?

- Джо права, Кэр, - Ник поднял ее со стула, где она все еще сидела, - тебе нужно отдохнуть, и мне тоже. Я о ней позабочусь, Джо. А когда все вернутся, скажи, чтобы шли спать, и сама ложись. До позднего утра все могут спать. Меньше будет беспокойства и осложнений. Хотя кое-кто, конечно, умудряется и в постели создать осложнения. - Хохотнув, как и пристало человеку, который думает только о том, что у него впереди несколько свободных часов и что он волен провести их как ему вздумается, Ник понес Кэрол вверх по лестнице, через холл в свою комнату.

- Ты, видимо, не понимаешь, что происходит, - не сдавалась Кэрол, - из-за меня вы все в опасности.

- Нет, - поправил он ее, - я со своими друзьями в опасности из-за того, что мы намерены начать сегодня днем, но и сам переворот, и его дату мы задумали задолго до твоего появления. Ты сделала эти последние дни и прекрасными, и бесценными. Я их никогда не забуду. И тебя.

Он поставил ее на ноги и обнял. Кэрол припала к нему. Как ей хотелось любить его, прикасаться к нему!

- Сними эти холодные тряпки, - прошептал он, расстегивая пуговицы ее плаща. - У меня есть во что тебя одеть, пока ты не согреешься, а потом я сниму с тебя все.

Пальцы у нее до сих пор не отогрелись и не могли развязать шнурки, поэтому ему пришлось снять с нее и туфли. Она сидела на краю матраса, закутавшись в грубое шерстяное одеяло, которое он отыскал для нее, а он растирал ей ступни, пока они не обрели способность чувствовать. И лодыжки. И икры, и колени, и бедра.

- Мне кое-чего хочется, - шепнул он, касаясь губами ее колена.

- Все что хочешь. - Она была готова опуститься на кровать, чтобы, он брал ее столько и как ему хочется, раз он здесь, рядом с ней. Только бы не терять его из виду!

- Станцуй со мной. - Поразительная вещь! Когда он поднял голову, чтобы видеть ее реакцию, в его глазах было озорство.

- Станцевать, - повторила она безучастно. Потом поняла:

- Вальс?

- Подожди. - Он вышел на минуту, которой оказалось вполне достаточно для того, чтобы она испугалась, что он не вернется. Она сказала себе, что нервы играют ею как хотят. Здесь, с Ником, она в безопасности. Командир Драмм ее не найдет. Леди Августа еще не вернулась. И все же она вздохнула с облегчением, когда он появился, глядя на дисковый плэйер и нажимая на кнопки. Он поставил музыку, какую хотел, и, когда она началась, протянул руку Кэрол. Та встала.

Босая, в купальном халате, сооруженном из обычного оливково-зеленого шерстяного одеяла - такие одеяла здесь использовали везде, где требовалась теплая, крепкая ткань, - она вошла в его объятья, и они опять танцевали так, будто были в бальном зале, в вечерних туалетах, будто играл настоящий оркестр.

Она сказала умоляюще:

- Не забывай меня. Ник, я не понимаю, почему мне так страшно. Если завтра, когда начнется восстание, с одним из нас что-нибудь случится, знай, что я люблю тебя.

- Т-с-с. - Он нежно прикоснулся губами к ее лбу и векам. Тихо засмеявшись, он попытался юмором отвлечь ее от мрачных мыслей:

- Не хочу думать ни о каком восстании, только о том, которое происходит сейчас у меня.

- Да не завтра, - поправилась она, настолько поглощенная смертельным страхом, леденящим кровь, что едва слышала его слова. - Уже сегодня. Осталось всего несколько часов.