Флора Спир - Гимн рождества

- Что мне надеть вечером, рубины или сапфиры? - вопросила леди Августа. Думается, к этому темно-синему подойдут сапфиры, но я вовсе не хочу затмевать тебя на твоем празднике. У тебя замечательное ожерелье, не так ли? Я помню, покойная матушка Монфорта часто его надевала. Ты знаешь, что это была одна из моих лучших подруг?

- Нет, - от раздражения Кэрол даже скрипнула зубами, - не знаю. Откуда мне знать?

- Да? - Леди Августа приподняла два ожерелья, одно из которых сияло рубинами и бриллиантами, другое - тяжелая золотая цепь - сверкало тремя крупными сапфирами в золотой оправе, усыпанной бриллиантами. - Так как ты думаешь, какое мне надеть?

- Наденьте эти чертовы сапфиры. Только расскажите мне то, что я должна знать, чтобы не свалять дурака на балу, на котором ожидается мое появление. А еще лучше - отошлите меня обратно, где мне следует быть.

- Ты до крайности нетерпелива. - Она приложила к груди сначала одно, потом другое ожерелье, глядя на свое отражение в настольном зеркале. - Думаю, ты права. Хорошо, пусть будут сапфиры. - Она застегнула ожерелье, встала и подошла к Кэрол. - А ты и находишься там, где тебе следует быть. Сейчас 1818 год. Ты живешь в Марлоу-Хаус, как это и было в то время.

- Кто же я? - вскрикнула Кэрол.

- Леди Кэролайн Хайд. Твоя младшая сестра - леди Пенелопа. Вы всегда были очень дружны и стали еще дружней с тех пор, как ваши родители погибли в дорожной катастрофе четыре года тому назад. Эти годы я, на правах тетки, слежу за вашим образованием и руковожу вами в обществе. Тебе посчастливилось сделать одну из лучших партий в этом сезоне, хотя в свои двадцать четыре года ты считаешься староватой для подобной удачи. Ты выходишь за Николаса Марлоу, графа Монфорта, который, по случайному совпадению, приходится дальним родственником моему покойному мужу.

- Он имеет какое-нибудь отношение к Николасу Монфорту, который приходится вам племянником? - Имя Монфорта Кэрол повторила особенно старательно.

- Который будет моим племянником в будущем веке, - поправила леди Августа. - Мой будущий племянник - прямой потомок лорда Монфорта.

- Но тогда люди, о которых вы говорите, совершенно реальны? - Кэрол помолчала, размышляя, потом продолжала:

- Значит ли это, что вы и я обитаем в телах других людей? Если так, то где теперь личности этих людей? Что вы сделали с леди Кэролайн? И с ее теткой?

- Пока мы находимся в этом времени, ты и леди Кэролайн, я и покойная леди Августа - одно и то же. Можешь не бояться за их безопасность. Тот, кто послал меня с этой миссией, не допустит, чтобы мы чем-нибудь повредили этим женщинам. При этом чувства, которые ты будешь испытывать, будут ТВОИМИ чувствами. То есть в конечном счете цель нашего посещения прошлого - расшевелить чувства, которые давно в тебе умерли, вызвать чувства, которых ты у себя и не предполагала.

- Эта затея представляется мне совершенно безнравственной, - заявила Кэрол, ничуть не укрощенная полученным объяснением, которое ее практическому уму показалось бессмыслицей. - Разве я не могу разрушить всю жизнь леди Кэролайн, если сделаю какую-нибудь глупость и ее жених расхочет на ней жениться?

- На этот счет можешь не волноваться. Монфорт не расторгнет помолвки. И пока ты здесь, ты никоим образом не сможешь изменить общий ход событий, разве только откроешь, что ты из будущего.

- Вы уверены? - Кэрол вспомнила научно-фантастический роман, в котором рассказывалось, как самые незначительные перемены в прошлом вызывали огромные перемены в будущем.

- Полностью. Хотя я и рада слышать, как ты выражаешь озабоченность судьбами людей, которых даже не знаешь. Уверяю тебя: все, что от тебя требуется, - это молчать о своем происхождении, держать глаза, уши, а главное - сердце широко открытыми и плыть по течению.

- Плыть по течению? - Кэрол удивленно рассмеялась. - Вот уж не подумала бы, что могу услышать от вас такие слова.

- Да, не правда ли? - На мгновение леди Августа выглядела очень довольной собой, потом снова стала деловитой:

- Слушай внимательно, Кэрол, ибо, прежде чем начнется бал, тебе нужно многое узнать, а Пенелопа может войти в любую минуту. Ты увидишь, что дом несколько изменился. Настоящий Марлоу-Хаус вдвое больше того, который ты знаешь. Его перестроили после второй мировой войны и превратили в два дома, с тем чтобы второй дом можно было сдавать.

Затем последовал залп сведений о семействах Марлоу и Монфорт, какими они были в начале XIX века, одновременно с перечнем строгих правил этикета того времени. Через десять минут Кэрол воскликнула: