Михаил Зайцев - Спартак Superstar

Тусовка — субстанция текучая. Потемкин сгинул неизвестно куда, кажется... Кажется, в 93-м. Кажется, кто-то как-то трепался, мол, Броненосец подался в бандиты. И, кажется, Спартак в это поверил.

Петя тренировался по школе «Кёкусинкай». Броненосец, помнится, боготворил японца корейского происхождения Ояму, отца-основателя «Школы Окончательной Истины», знаменитого поединками с быками, которым садист Ояма отшибал рога и ломал хребты в целях саморекламы. Супержесткая до идиотизма школа карате соответствовала и характеру, и уму Петра Потемкина, и его бычьей мускулатуре. Среди тусовщиков Петька прославился тем, что однажды явился на семинар к заезжему китайцу и опозорил иностранного инструктора «тайдзи-цюань», сломав тому два ребра одним незатейливым ударом в честном, что важно, устроенном по обоюдному согласию, поединке.

— Че, брат? Признал дружбана Петьку?

— Здравствуй, Броненосец.

— Ну-у слава богу! Меня, понимаешь, попросили тебя встретить по-людски, я, вишь, и сочинил кабачок с бабами, с музычкой и с солидным халдеем. Нравится? Хы-ы!.. А помнишь, как мы с тобой в Парке культуры пиво пили? Помнишь, как мы у Тадеуша в зале бились? Ты мне, чертяка, тогда чуть зуб не выбил! А я те, хы, коленку зашиб. А после, помнишь, мы пошли в парк пивко сосать, режим нарушить. Ты, хы, дотудова еле дохромал, а меня мусора стопорнули, документы проверили и загомонили, типа, не похожий я на фотку в паспорте. У меня, помнишь, губищу, тобою разбитую, разнесло на полрожи... Ии-э-эх, веселые времена были!.. Брат, а может, пивка? Вовчика свистнем, он мигом организует! Ну их, лобстеров-жлобстеров, икру-шмукру, закажем воблы и пива! Много! А потом в баню с бабами. Они на все готовые, только свистни.

— Погоди, Петя. Не гони. Не съезжай с темы. Объясни, где я... то есть — где мы? Я умер?

— Тьфу на тебя! Скажешь тоже — умер! Живехонек ты, брателла. И я тож, тьфу-тьфу-тьфу, на здоровье не жалуюсь. Рановато нам, Спартакушка, на тот свет... Эй-й! Лабухи! Сколько можно «Таганку» пилить?! На бис петь вас не просили, волосатых. Давай, заводи «Песню про зайцев».

Поль кивнул понятливо, дернул струны, Джорж вдарил по клавишам, Ринго по барабанам, Джон запел:

— В темно-синем лесу, где трепещут осины...

— Петя, признайся — вокруг нас, по типу, виртуальная реальность?

— Я балдею! — Петя, изобразив лицом восхищение, схватился за графин с водкой. — За это надо выпить! — Свободной рукой, костяшками пальцев Петя постучал себе по лбу. — За твою башку, за башковитость твою надо по полной.

— Я пить не буду. Виртуальную ханку я пить отказываюсь.

— Обижаешь?

— Не съезжай с темы. Объясни, почему я без всяких истерик тру тут с тобою базары, вместо того, чтобы трахнуться в обморок от сильнейшего стресса, который обязан давным-давно сжечь все мои нервы к ядрене фене?

— Держите меня четверо! Это ж надо, а? Сам допер, что он под успокоительной наркотой сидит! Это ж какая голова у пацана! Золотая! За твою башковитость, братан, — и Петя влил в себя» махом стопку. — Ух-х, х-хорошо пошла!.. Брат, я те одну умную вещь скажу, только ты, чур, не обижайся. Эт, вокруг, ни шиша не эта, как ты ее обозвал?

— Виртуальная реальность.

— Во! Не она это. Эт, понимаешь, другая... Как, бишь, ее?.. Забываю всю дорогу... Название на рыбу похоже...

— Какую рыбу?

— Дешевую. Моя бывшая, земная, котяре нашему всю дорогу такую брала... Вспомнил! Ментай! Эт, вокруг, по-научному говоря, ментальная реальность. В ей все, че закажешь — реальнее живого. По твоему вкусу и без всяких напрягов, реально. Навык, ясно, нужен, чтоб райскую жизнь выстраивать, но, раз я в этом деле поднаторел, дык, и ты, ясное дело, еще скорее научишься, с твоей-то, брат, башкой из золота.

— Петь, а можно этот рай убрать на минуточку?

Беззаботно пьяненькое выражение будто волной смыло с раскрасневшегося лица Броненосца.

— Уверен? — спросил Петр неожиданно трезвым голосом. Абсолютно трезвым. Сурово спросил, серьезно.

— На все сто, — твердо ответил Спартак.

— Хы-ы... — Броненосец улыбнулся уголком рта, пряча глаза, такое впечатление, что смущаясь. Хотя смущение и Петька — понятия несовместимые. Во всяком случае, в прежней жизни он ни разу не видел смущенного Броненосца. — Оно тебе надо, брат?

В тихом голосе Потемкина отчетливо слышался стон безнадежно больной надежды.

— Надо, — произнес Спартак с нажимом, будто гвоздь вбил в гроб умирающей надежды Петра Потемкина.

— Хорошо ведь сидим... Может, попозже это... о чем ты просишь?.. — агонизировала надежда по-женски.