Михаил Зайцев - Спартак Superstar

За спиной отчетливо послышалось тихое женское хихиканье. Спартак оглянулся — там стояли еще столики, все пустые, кроме одного. За самым дальним столом не спеша пили шампанское две знакомые Спартаку дамы. Не в том смысле, что его когда-то, кто-то с этими дамами познакомил, а в том, что Спартак их узнал. Которая покрупнее — Маша Распутина, поп-певица, которая с родинкой — Мерилин Монро, секс-символ всех времен и народов.

Мерилин эротично подмигнула нашему герою. Он смутился и отвернулся. И встретился глазами с амбалом напротив, который, в свою очередь, тоже ему подмигнул:

— Машку мне, а Мурлин Мурло твоя, не возражаешь? — Амбал взялся за графинчик из горного хрусталя, набулькал себе стопочку, налил Спартаку. — Ну, че? За встречу? Пей спокойно, не боись, бабы от нас никуда не денутся.

Спартак поднял стопку непослушной рукой, покладисто чокнулся с собутыльником... то есть — с сографинником, и выпил залпом.

Сказать, что водка была хороша, — значило бы ничего не сказать. Она была восхитительна! Спартак по жизни спиртное не жаловал и не особенно в нем разбирался, однако и он оценил полнейшее отсутствие и намека на сивушные масла. И сразу понял, отчего на столе нету чего-либо «для запива». Запивать чем-либо данную амброзию — грех и позор для русскоговорящего мужчины.

— Еще по одной? — спросил ради проформы амбал, разливая.

Выпили. По напряженному телу Спартака растеклось благостное тепло.

— Бог троицу любит, — амбал лихо наполнил стопарики. Пузатость графина обманчиво скрадывала его щедрый объем, уровень жидкости в хрустале если и понизился, то самую малость. — Чтобы елось и пилось, и хотелось, и моглось! За тебя, Спартакушка.

Выпили. Потеплевшее тело Спартака чуть расслабилось.

— От теперь и закусить можно! Кушай, брателла. Не стесняйся, все свои, — амбал зачерпнул пальцем горстку красной икры, отправил рубиновые зернышки в рот, почавкал, вытер пальцы о скатерть. — Че не жрешь? Рыбьих яиц не любишь? — Амбал хлопнул в ладоши. — Человек! Меню моему братану!

Озабоченно заскрипел паркет, Спартак повернул голову на звук — к их столику спешил «человек» в ливрее, нес пухлый фолиант с тисненной золотом надписью на корешке: «Меню». Этого человека, как и пьющих шампанское женщин, Спартак тоже сразу узнал. Столик обслуживал Путин, Владимир Владимирович.

— Вовчик, отдай «Меню» братану и сбегай, свистни лабухов. Передай, пусть мою любимую сбацают. Иди, родной. Свободен пока.

Владимир Владимирович сдержанно и с достоинством согнул спину в легком полупоклоне, вручил Спартаку увесистый том «Меню» и деловито ретировался.

— Листай книжку, братан, выбирай, че похавать. Я-то сытый, а те самое оно червячка заморить с дальней дороги... Че ты на меня-то гляделки вылупил? Ты в меню погляди! Тама устрицы-шмустрицы, лобстеры-жлобстеры, суши-уши, все, чего душе угодно. Усе есть, чего можно зъесть, хы-ы! Выберешь, кликнем Вовчика, он мигом обслужит.

Спартак вздрогнул — музыка грянула неожиданно. Повернул голову — на эстраде стояли битлы. Только Ринго сидел за барабанами. Джон приблизил губы к микрофону и запел очень чувственно, чисто по-русски:

— Цыганка с картами, дорога дальняя. Дорога дальняя, казенный дом...

Спартак отложил на угол столешницы так и не раскрытую энциклопедию пищи, вздохнул медленно, резко выдохнул. Взъерошил волосы. Тряхнул головой. Смял лицо ладонью.

— ...Та-а-ганка, я твой бессменный арестант, пропали юность и талант... — тянули битлы хором. Вторя им, мелодично взревела медведица за окошком.

Лицо под ладонью мялось, как всегда. Обычно мялось. Пальцы отчетливо ощущали легкую небритость щеки, влагу зрачка, волосатость бровей.

— Брателла, ты че? Че тя так ломает, а? Глянь — сплошь ништяки кругом! Кончай колбаситься и кайфуй на здоровье...

— Довольно! — Ладонь, перестав мять лицо, шлепнула по столу. Подпрыгнули фарфоровая тарелка и серебряные приборы. Холодные глаза Спартака сфокусировались на мясистой переносице амбала напротив. — Объясни, кто ты такой, где я и... И какого хрена, япона мать?!.

— Тю-ю... — собеседник растянул слюнявый рот до ушей. — Не признал меня, брат? Я ж Петя! Петька Потемкин, вспомнил?

Спартак недоверчиво насупил брови. Глаза его сузились на секунду, брови подпрыгнули, и глаза округлились. А ведь и правда — Петька! По кличке «Броненосец Потемкин». Когда-то, не сказать, чтобы друг, но приятель, и близкий, по тусовке восточных единоборств. Когда-то, в начале 90-х, они приятельствовали. В тогдашней тусовке. Тогдашние тусовочные недруги втихаря обзывали Петьку «Прыщем». У него тогда вся морда краснела от прыщиков. Особая примета — прыщи — исчезли с Петькиной морды, поэтому и не узнал Спартак старинного приятеля.