Михаил Зайцев - Спартак Superstar

Пехота упер локти в столешницу, скулы упер в кулаки, закусил губу.

Встал, вытянулся во фронт покрасневший до корней волос Броненосец. Повернулся налево и, шаркая обувью, пошел к барной стойке.

Закрыл глаза побледневший Александр Сергеевич и длинно, вычурно выругался шепотом.

Спартак сидел ни жив ни мертв, не имея понятия, как себя вести, чего сказать, и надо ли вообще чего-то говорить. Спартак тяжело переживал выпавший на его долю катарсис.

— Уважаемый, — тихо и вкрадчиво обратился к Пехоте бледный, как смерть, Александр Сергеевич, — я достаточно долго прожил в Гималаях и немного знаком с тибетской медици...

— Брось, Саша! — отмахнулся Пехота. — Ты же в курсе, что, чем ПОКЛЯЛСЯ, того уже не вылечишь. Я-то как-нибудь. Я-то пожил в этом смысле, дай бог каждому. Мне в другом смысле горестно. Мне, ты понимаешь, за планету нашу, за Землю горько. Обидно мне, что все вышло так по-дурацки.

За спиной у Пехоты возник Броненосец, отягощенный двумя откупоренными бутылками водки. До краев наполнив пустую кружку Пехоты, щедро плеснул себе. Капнул Сергеичу. Велел строго:

— Иваныч, тяпни. Тебе надо.

Броненосец сел на место и тоже выпил. Но только после того, как его старший товарищ опустошил всю кружку.

— Братаны, — вымолвил серьезный, как никогда, Петр Потемкин, обращаясь ко всем участникам застолья, кроме Спартака, которого он, по типу, в упор не видел. — Я вам умную вещь скажу, братаны. Все беды у нас на Земле, блин горелый, от дураков. Пора их, блин, давить в натуре.

— Давно, знаете ли, пора, — кивнул Александр Сергеевич. — Про этот экземпляр, — он повел шеей, указал подбородком на Спартака, — забудем, поелику уважаемый Василий Иванович ПОКЛЯЛСЯ его не трогать. С прочими я предлагаю начать борьбу.

— Дельная мысль, — согласился Пехота, пристально вглядываясь в донышко пивной кружки. — Сразу появится смысл жизни, цель, идеалы. Тайное общество по борьбе с дураками, сокращенно — «ТОПБСД». Звучит?

— Я бы предпочел, знаете ли, называться не «Обществом», а «Орденом».

— Отстой, Сергеич! Иваныч, забодяжим «Чрезвычайной Комиссией», а?!

— Ша! Отставить подробное обсуждение организационных вопросов во весь голос, да еще при постороннем.

Спартак вместе со стулом отодвинулся от стола, поднялся, отвернулся от заговорщиков и пошагал в гардероб. Спартак уходил по-английски, не прощаясь. Его провожали по-русски, шушуканьем за спиной.

Само собой разумеется, я бы смог сочинить увлекательную повесть, а то и целый роман про деятельность рожденного в муках Тайного Общества, или Ордена, или Чрезвычайной Комиссии, но добавлять домыслы к документальной истории Спартака мне не позволяют принципы. Единственное, что я могу себе позволить, так это закончить данный текст многозначительным многоточием...