Андрей Чародейкин - Иной край неба. Дилогия [СИ]

— «Если, оглядываясь на свои поступки, видишь, что уроки сделал, то отчего ещё можно стыдиться или испытывать страх?» — немножко перефразировал я Канфуция. Мой Конфуций, однако, учительницу не впечатлил, и она спросила:

— Повторяю вопрос: что такое «полёт»?

Пф! Фигня вопрос! Я-то испугался!

— Самостоятельное движение объекта в газовой среде, — выдал я, ни тени не сомневаясь.

— Алексей, скажи, по-твоему, ты сейчас на каком уроке?

— Э… литературы. А в чём подвох?

— А почему ты выдаёшь мне на уроке литературы цитату из учебника физики? Вопрос был: что такое полёт, по мнению героя книги?

А, вот в чём подвох! Герой. А кто у нас нынче герой книги? Что-то я прослушал, про какую книгу вообще речь-то идёт. Эм. Ну, ведь герой — он во всех книгах положительный же, да? И правильный — пример же для всех. И наверняка не дурак! А значит, герой правильно про полёт всё понимает! Так что моя задача: выдать лирическое и героическое переосмысление понятия «полёт». Я принялся за дело с энтузиазмом Винни Пуха, заслышавшего заветное «ж-ж-ж».

— Полёт — это смелый вызов бескрылой судьбе! — заявил я.

— Садись, горе моё, — вздохнула учительница.

— Отчаянный шаг к свободе из оков земного притяжения! — не сдавался я.

— Не угадал! — осадила меня литераторша, но это только распаляло яростный огонь в моей душе! Как так то?! Правда — на моей стороне! А раз дело моё правое, отступать нельзя!

— Полёт, это движение крылатой души в стремлении возвыситься над обстоятельствами! — меня уже несло на волнах вдохновения. Душа моя уже била крылами, и я готов был броситься в небо, назло всем рождённым ползать и презирать вдохновенные порывы!

— Садись уже на место!

— Как вы не понимаете?! Вот герой книги — он же со мной солидарен! Мы же с ним одним воздухом! Родственные души! Полёт — это же наипотрясное достижение человеческого гения! Вы знаете, что даже когда Братья Райт уже демонстрировали свои полёты, их продолжали считать обманщиками, из убеждённости в том, что аппараты тяжелее воздуха не могут летать по объективным физическим причинам! А Можайский?!

— При чём тут Можайский и братья Райт?! — всплеснула руками учительница литературы. — В книге…

Но я не сдавался! Я подошёл к первой парте, аккуратно отодвинул в сторону книжки, и влез на парту, обращаясь к классу:

— Вы должны — каждый — сами испытать это хоть раз в жизни! Набраться смелости, и сделать шаг наперекор приземлённой обыденности! Вот что такое полёт!

И, растопырив руки в стороны, я смело спрыгнул с парты на пол.

— Что за наглость! — возмутилась учительница.

— Вот именно! — обратился я к ней торжественно: — Именно наглость! Дерзость! Вот что такое — полёт! Дерзкий вызов законам! Законам всемирного, заметьте, тяготения! Гордый взлёт, и неминуемое возвращение к земле — как расплата за дерзость! Думаете, Икар не понимал, что не сможет продержаться в воздухе вечно?!

— Причём тут Икар? — опять всплеснула руками учительница. — Мы сейчас другое произведение изучаем!

— Всё он понимал! — вступился я за Икара. — И сознательно шёл на свой подвиг! Полёт — это порыв! В светлый мир обетованных небес! Дерзновенная мечта! И… всё такое. Вот.

Я выдохнул, и почувствовал, что вдохновение иссякло. Кажется, я всё перебрал! Не может быть, что бы тот книжный герой, которого они сейчас изучают, что-то ещё мог от себя к сказанному мной добавить! Да кто бы он ни был! Смысл понятия «полёт» от этого не изменится.

— У меня всё, — скромно закончил я.

В классе раздались сдержанные смешки и хлипкие аплодисменты.

— Потрясающе, — вздохнула учительница и улыбнулась. — Садись уже, наконец. За то, что сумел сформулировать собственное мнение — пять. За изложение, в общем, тоже, пожалуй, пять. За прыжки по партам на уроке оценку снижу — дабы прочих вдохновенных поэтов не поощрять. Что ещё? Ах, да. За знание материала — неуд. Ты книжку даже не открывал. И за то, что учителя на уроке не слушаешь — тоже неуд. Итого, в сумме у меня выходит… скромный трояк с большим минусом! Ладно, только по доброте моей души минус уберу!

— Но… — удивился было я.

— «Чайка по имени Ливингстон», — осадила меня учительница, и улыбнулась. — Чайка у нас главный герой, понимаешь? Это птица такая. С крыльями. От рождения. Какой «вызов бескрылой судьбе»?! Причём тут братья Райт и Можайский? Какое дело чайке до самолётов?!

Упс…

Прозвенел звонок, вслед за ним прозвенел голос нашей литераторши:

— На следующем уроке у вас будет последний шанс реабилитировать в моих глазах свои души!