Андрей Чародейкин - Иной край неба. Дилогия [СИ]

И народ рванул с парт. Зашуршало, загремело, загомонило и забурлило всё вокруг. И началось!

— Алексей Гагарин! — поприветствовали меня передние парты почти хоровым ржанием.

— Ключ на старт! Три-два-один, отрыв от стола! — крикнул кто-то слева.

— Пять секунд, полёт нормальный! — доложили ему сзади.

Пацаны покидали класс растопырив руки в стороны, и натужно гудя, аки самолёты в крутом вираже.

Смешно, ага.

Я и не предполагал тогда, насколько судьбоносными для меня последствиями обернутся эти «полёты» на уроках.

Последним уроком был родной язык. В этой же классной комнате.

Я обречённо вздохнул, смерившись с судьбой, и приготовился к новым неприятностям. На моё удивление, урок прошёл спокойно. Мы что-то писали, учительница кого-то спрашивала, но меня на этот раз никто не трогал, и никаких засад с контрольными.

Звонок с урока прозвенел долгожданным гимном Свободе. Учительница, перекрикивая поднявшийся гомон, продиктовала домашнее задание, и, махнув на нас рукой, разрешила, наконец, сорваться с мест.

И тут вдруг:

— Горит! — прозвенел задорно девичий голосок, и весь класс разом настороженно замер, скрестив заинтересованные взгляды на взобравшейся на стул девчонке.

О, кстати! Вот это и есть та самая Алёна. А она очень даже ничего, симпатичная. Стройная, аккуратненькая такая вся, ямочки на щёчках, и большие выразительные глаза на подвижном, живом лице в ореоле пушистых волос. И вся такая подвижная и живая. И очень милая.

— Горит очередной номер нашей стенгазеты! — заявила она. — И я рада, что вас всех это заинтересовало! На носу эпохальное событие, между прочим, а мы не готовы!

— Какое такое событие? — удивлённо зашуршал народ.

— Выход нашей эпохальной стенгазеты, конечно! — отрезала она, и прямо засветилась вся от энтузиазма: — Собственно, сим я объявляю эпическое заседание нашей редколлегии немедленно открытым! — и тут же грозно добавила: — Присутствие обязательно! Попытка побега карается расстрелом через повешенье!

Надо вам сказать, что Алёна вовсе не была властной врединой, стремящейся всеми командовать. Напротив того, она была милой, симпатичной девочкой с мягким характером, и большим, настежь распахнутым миру сердцем. Она даже была скромной и немножко стеснительной. И при всём при этом она командовала всеми. Хотя, вроде бы никогда никем командовать не стремилась. Просто так оно само получалось. Вот и в тот раз так вышло.

Заслышав о какой-то внеклассной работе после уроков, народ стал спешно и тихо, словно нашкодившие мыши, просачиваться в дверь и улетучиваться. Я тоже попробовал провернуть этот фокус с исчезновением, но в мой рукав что-то властно вцепилось, и я услышал:

— Мне нужно больше холопов! — убеждённо выкрикнул звонкий голосок.

— Ч… чего?! — удивился я, да и все прочие, кто не успел сбежать сразу, замерли, разинув рты.

— Говорю, помочь надо! — тут же мило смутившись, объявила она с таким заговорщицким видом, и так сияя сдерживаемой радостью, что все вдруг поняли — это такая забавная шутка — и даже захотелось подыграть этой шустрой заводиле. Кабы речь не шла о работе после уроков!

Но Алёна уже перешла в атаку:

— Ты, ты и ты тоже! Вы будете добровольными жертвами на алтарь святого дела! — задорно провозгласила она, и так хитро улыбнулась, что стало понятно: тут явный подвох. Те, кто ещё не успел сбежать, поражённо замерли. Это их и сгубило. Попавшиеся в сети коварства были незамедлительно приставлены к грязной работе по очистке бывшей лаборантской комнатки.

Когда-то, видимо, в этой школе планировалось больше лабораторных по химии и физике, плюс, возможно, живые уголки планировались — это судя по количеству лаборантских комнат. Но что-то не сошлось, эта средняя школа стала совсем-совсем средней среди средних, и большей частью лаборантские стали филиалами склада ненужного хлама.

Мы с парнями только присвистнули, когда нам открылся фронт работ.

— Нифига же себе, тут работы, — хмыкнул кто-то из нас, поражённых количеством тяжёлых и очень пыльных предметов, которые нам предстояло перетащить отсюда на чердак. А Алёнка тут же схватила пару тяжёлых старых стульев с таким виноватым видом, будто лично виновата в том, что тут столько хлама.

— Простите… — и так расстроенно захлопала глазами!

Глядя на это, мы с парнями отобрали у неё эти грешные стулья, подхватили пыльные старые парты, и потащили всю эту рухлядь, довольно похихикивая над тем, как смущалась Алёнка нашей внезапно слишком активной поддержкой.