Евгений Лукин - Тридцать три головы молодецкие

— Я ж говорю: меня не было, — равнодушно отозвался самоуверенный юноша, высматривая что-то на дне и сверяясь отнюдь не с пергаментом, но с половинкой тетрадного листка.

— А все-таки! — не отставал Аркадий.

— По записи выходит: там… — задумчиво молвил подельник, указав на самую глубокую выемку. — Ну что?.. Раньше сядешь — раньше выйдешь. Лезь…

Обреченному на заклание стало весело и жутко.

— А сам-то что ж? — подначил он.

— Мне нельзя, — коротко объяснил Глеб.

— А мне?

— Тебе — можно.

«Да он же просто суеверный! — осенило Залуженцева. — Ну Правильно, на колдуна работает…»

Вот оно, оказывается, в чем дело! Действительно, человек с предрассудками, копнув разок на Дурман-бугре, может и от разрыва сердца помереть. Или помешаться. У Аркадия же критический склад ума… Да, но археологи-то, по слухам, тоже сгинули!

— Что случилось с первой экспедицией? — не сумев унять внезапную дрожь в голосе, спросил Залуженцев.

— Да разное говорят. Давно это было…

— Еще при Советском Союзе?

— Конечно…

То есть все атеисты. Ощупанный страхом, Аркадий заглянул в котлованчик. Обычно он любил шокировать знакомых дам пренебрежением к приметам, гаданиям и прочей чертовщине, например, публично пересекая след черной кошки, даже если для этого приходилось слегка менять маршрут. Высказывания его также отличались по нашим временам безумной отвагой. Зябко молвить, астрологию отвергал! Впрочем, понимая, что таким образом легко заработать репутацию нигилиста и циника, Аркадий после, каждой своей особо отчаянной выходки вовремя спохватывался и, воздев указательный палец, изрекал торопливо: «Нет, все-таки что-то есть…». После чего производил перстом пару-тройку многозначительных колебаний.

Но это там, в городе.

«Я ни во что не верю… Я ни во что не верю…» — спускаясь бочком по местами оползающему, местами закременелому склону, мысленно твердил он.

Как заклинание.

Достигнув дна, обессилел, оперся на будущее орудие труда. Потом взглянул вверх. Рослый Глеб стоял на травянистом бугорке и, казалось, с интересом наблюдал за происходящим. «Убийца», — тоскливо подумал Аркадий и, решившись, вонзил лопату в грунт.

Что-то звякнуло.

— Есть!.. — хрипло выдохнул он, сам еще не веря, что вот так, мгновенно, с первого штыка…

— Оно? — с надеждой спросил Залуженцев, выбираясь на обваловку и протягивая Глебу металлический развинчивающийся цилиндр, в каких обычно секретчики хранят печать воинской части.

Озадаченный работодатель принял находку, отряхнул от земли, с сомнением осмотрел. На древний клад железяка не походила нисколько. Вдобавок на боку у нее обнаружилось загадочное, но явно современное клеймо «Опромет».

Снова развернул полученную от колдуна запись и углубился в дебри всклокоченного почерка.

— Больше там в яме ничего не было? Аркадий почувствовал себя виноватым.

— Ничего…

— А глубоко лежало?

— Нет, не очень… Да на поверхности почти!

Все еще не зная, как ему отнестись к такой добыче, Глеб взвесил цилиндр на ладони. Затем крякнул, убрал запись и извлек взамен стодолларовую купюру.

Щеки Аркадия стыдливо потеплели. Почему-то это происходило каждый раз, когда ему выпадал случай принимать гонорар или даже зарплату. Проделанная работа немедленно показалась ему пустяковой, а пережитые страхи — смехотворными.

— Я м-могу еще слазать… посмотреть… — в избытке чувств предложил он, пряча нажитое легким, хотя и праведным трудом. — Вдруг не то!

— Или не то… — процедил Глеб, — или наколол он меня, что клад на аршин в землю уйдет…

О сладостное осознание превосходства! Аркадий приосанился.

— Ну а чего бы вы ожидали? — мягко, но свысока пристыдил он. — Какой-то, простите, колдун…

— Ничего себе «какой-то»! — оскорбился Глеб. — К нему вон роботов на консультацию носят… Во фишка будет, если и с головами наколол! — с кривоватой усмешкой заключил он. — И не проверишь ведь… Нычка-то уже вынута!

При упоминании о головах Аркадия метнуло в противоположную крайность: мигом вспомнилась вся глубина унижения, пережитого на дне котлованчика, — и горло перехватило от злости.

— А если бы я не вернулся? — скрипуче спросил он.

— А куда бы ты из ямы делся? — не понял Глеб. И Аркадий сорвался вновь.

— Только не пытайтесь меня убедить, будто сами не верите, что Дурман-бугор заклят! — в тихом бешенстве заговорил он. — На тридцать три головы! Молодецких, самолучших… Мне об этом Андрон сказал!