Владимир Санин: Приключения Лана и Поуна. Повесть [журнальный вариант]

А теперь самое время оставить неистово бушующий зал и возвратиться к событиям, происшедшим несколько месяцев назад.

- Можно? - весело спросил Лешка Лазарев, входя в класс. - Извините, пожалуйста, Михаил Антонович, за опоздание по неуважительной причине.

- Драка? Случайность? - поинтересовался учитель, глядя на Лешкину скулу, украшенную лиловым синяком.

- Поле было мокрое, поскользнулся…

- Что ж, прошу, если правильно решишь задачу. Вот на столе точные весы.

Взвесь на них любое количество воздуха. На раздумья даю тридцать секунд.

Лешка застыл, соображая, потом весело подмигнул классу и начал расшнуровывать футбольный мяч. Выпустив из камеры воздух, Лешка взвесил ее, надул, завязал и снова положил на весы.

- Садись, футболист, - Михаил Антонович был доволен. - Кстати, своими спортивными подвигами ты подсказал нам тему сегодняшнего урока. Даю две задачи, на выбор. Первая: Лазарев ударил по мячу с такой силой, что тот оказался в воротах раньше, чем вратарь услышал его свист. С какой скоростью летел мяч? Задача вторая: Лазарев на своей скуле испытал последствия трения. А что произошло бы в мире, если бы трение исчезло вообще? Ставьте мозги под напряжение, друзья мои, включайте ток!

Задачи были нетрудные, и кое-кто готов уже был поднять руку, но Михаил Антонович присел вдруг к столу, полистал журнал и - уставился глазами в одну точку.

- Ребята, Чудак в трансе! - пронесся шепот по классу.

Прозвище «Чудак» молодой учитель физики получил за свою феноменальную способность неожиданно отрешаться от всего земного. Его мысли в эти минуты витали столь далеко от грешного мира, что Чудака можно было запросто погладить по вечно всклокоченной шевелюре и даже угостить семечками, которые он начинал неумело, но сосредоточенно лузгать. Угадать, сколько продлится такое состояние - пять минут или весь урок - было невозможно, но все знали, что за несколько секунд до «возвращения на землю» Чудак хватал ручку и набрасывал на первом попавшемся клочке бумаги какие-то таинственные знаки. Таким образом ученики всегда имели время, чтобы разбежаться по местам и придать своим физиономиям чинное выражение.

Все это отнюдь не означало, что к учителю относились плохо. Совсем наоборот! Я бы скорее определил это отношение, как иронически-дружелюбное. Чудаку никогда не простили бы его странностей, если бы он плохо знал физику и, что иной раз совпадает, возмещал недостаток знаний чрезмерными придирками. Но он любил свой предмет самозабвенно, а любовь, как и всякое сильное чувство, вызывает уважение. Правда, методы его преподавания были необычны, строгие требования программы он часто нарушал. Но директор школы предпочитал не замечать этого, интуитивно чувствуя, что молодой учитель дает школьникам неизмеримо больше, чем другие преподаватели. Кроме того, на директора, возможно, оказывал давление и тот факт, что Михаила Антоновича настойчиво приглашали на работу кафедры физики многих институтов, а он равнодушно отклонял все предложения, несмотря на их заманчивость, и оставался верным школе и своим подопечным.

Необычен был и образ жизни Чудака. В школе он работал пять лет, и за все эти годы ни разу не сменил свой костюм, который давно превратился бы в лохмотья, если бы над учителем не взяла шефство тетя Паша, старушка-гардеробщица. Она же стирала его рубашки и отдавала в починку ботинки. Получив зарплату, Чудак отправлялся по магазинам и возвращался в свою крохотную однокомнатную квартирку, нагруженный всевозможными приборами, деталями и мотками проволоки. Чем учитель занимался дома - никто не знал, так как к себе он никого не приглашал, кроме Аркаши Сазонова, который притворялся немым и глухим, когда его донимали любопытные.

Трудно объяснимой была дружба Чудака с Аркашей. Сазонов настолько слабо разбирался в физике, что учитель однажды в сердцах бросил: «Если бы технический прогресс зависел от таких, как Сазонов, человечество до сих пор находилось бы на уровне мезозойской эры!»

- К счастью, человечество появилось на десятки миллионов лет позже, в кайнозойской эре, - своим тихим голосом уточнил Аркаша. - Иначе бы его без остатка скушали гигантские пресмыкающиеся.