Андрей Черноморченко: Интерферотрон Густава Эшера

Это был Рибаяз, который мчался известить колонию о кончине Доктора. Услыхав эту новость, Зумпель, бродивший по второму этажу, посоветовал Рибаязу оповестить остальных, а сам поднялся наверх. Доктор лежал в спальне сморщенный и крошечный, как изюм.

— Когда он должен рассыпаться? — поинтересовался Дитрих у Грубера, стоявшего возле смертного одра эскулапа.

— Не знаю. По его виду — минут через тридцать. Траурную церемонию будем устраивать?

— Зачем? Пока народ соберется, от него ничего не останется. На нем и так уже все крест поставили. Закрывай комнату, пошли отсюда.

На выходе из спальни они столкнулись с Корнелиусом и Шейдтом. Едва заглянув в комнату Доктора, оба сразу вышли и задали тот же вопрос о траурном митинге. Получив аналогичный ответ, они не стали спорить.

— Кто будет заниматься уродом и живцами? — спросил Корнелиус.

— Кто хочет — тот пусть и занимается, — бросил Зумпель. — Меня назначили заниматься вами, а не добычей. Поступайте с ними как знаете.

С этими словами он удалился. Оставшись втроем, селениты принялись размышлять над техникой уничтожения землян. Первым заговорил Грубер:

— Предлагаю их гасить по одному. Если вламываться к ним в камеру и палить из торсанов, то можно и своих зацепить. Комната не очень большая, вдруг свалка начнется.

— По одному — это как часто? — ухмыльнулся Шейдт. — Каждые пять минут? Ты выведешь одного, он не вернется к ужину и что? Думаешь, остальные такие дураки, что не догадаются?

— О чем они, по-твоему, должны догадываться? — возразил Грубер. — Для них Доктор жив, здоров и приступил к операциям. Он же сам им сказал, что начнет их скоро резать. Выведем сначала этого шустрого, которого взяли в деревне, потом, после ужина, бабу. Остальных можно положить из торсанов.

— Кормить их будем? — уточнил Корнелиус.

— Конечно. Для камуфляжа. Вот только не знаю, что там Доктор разводил для этого урода, — Грубер в сомнении потер подбородок. — Если его не покормить, он орать начнет на весь дом.

— Не ломай себе голову. Затолкай в него то же, что и всем, — посоветовал Шейдт. — До вечера перетерпит, а там от него одни воспоминания останутся.

— Заходить будем втроем?

— Само собою. Уже забыл, что эта баба при захвате вытворяла? Нужно только кого-нибудь из женщин в официантки взять. С обедом, между прочим, мы уже опаздываем.

Обсуждая подробности экзекуции, компания удалилась с этажа.

Богенбрум закончил сверлить седьмую дырку, выдул из дудки пыль и принялся расширять отверстие. Вскоре продольная флейта работы мастера Франца была готова. Богенбрум повертел ее в руках, похлопал по ладони, проверяя на прочность, и остался весьма доволен результатами. Сверившись со временем, он обнаружил, что обед им почему-то не несут. Богенбрум разбудил Филомелу, с любезным видом возвращая ей заколку:

— Большое спасибо. Не могли бы вы поднять Стива? Я боюсь, что он спросонья меня неадекватно воспримет. Скоро, надеюсь, должны принести обед, а я обещал вас отсюда вывести.

Венис быстренько растолкала Стива, после чего Франц присел возле них на корточки и тихо заговорил:

— Вы должны чем-нибудь плотно заткнуть себе уши, чтобы не слышать звуков флейты. Хотя то, что я буду играть, на землян не рассчитано, вам лучше подстраховаться.

— Густаву тоже заткнуть уши? — спросила Венис.

— Да. Это действует на подсознание. Предупреждаю: после моего ухода вам можно будет покинуть камеру только минут через двадцать. Дверь останется открытой, ждите меня во дворе. Если селениты не разгромили кабриоджет, встречаемся возле него.

Оторвав от пижамной куртки Эшера полоски ткани, Филомела скрутила всем небольшие затычки. Когда они были вставлены в уши, Франц достал флейту, издал несколько заунывных нот, затем отнял ее ото рта и, прикрыв глаза, сделал несколько плавных движений. Стив с Филомелой почувствовали, как внутри камеры что-то изменилось: то ли свет стал ярче, то ли ветер подул неизвестно откуда. Они не слышали, как, звеня посудой, в коридоре появилась охрана с обедом. Зато это услыхал Богенбрум, спрятавший дудочку в рукав.

Дверь в камеру открылась; на пороге возник селенит с торсаном в руке. Поводив оружием из стороны в сторону, он сделал шаг назад и дал команду остальным заходить. Вошли два охранника, вооруженных традиционно: дубинки за поясами, торсаны в руках. За ними появилась официантка с тяжелым подносом, уставленным разными кастрюлями и тарелками, а вслед за ней вошел первый селенит, прикрыв дверь. Официантка налила в тарелки суп и жестом пригласила пленников обедать. Филомела принялась кормить Густава; Стив, настороженно поглядывая на Богенбрума, потихоньку хлебал свою порцию. Франц взял тарелку и спокойно начал есть.