Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Так что же, вы предлагаете нам поучаствовать в эксперименте с непредсказуемыми последствиями? — спросила Филомела.

— Можете рассматривать нашу договоренность и так. Я не возражаю. Все равно альтернативы нет.

— Объясни, пожалуйста, Франц, на кой черт тебе это нужно? — вырвалось у Стива. — Ведь эти твои высшие силы тоже исчезнут, когда уроду приснится его сон? Кто тогда тебя станет наказывать?

— Конечно, никто. Но лично мне — не знаю как вам — обидно, что все отправится коту под хвост. Что, согласно чьему-то дурацкому замыслу, который принято называть тезисом, жизнь на нашей маленькой планете определялась сном, увиденным искалеченным уродом, к тому же неизвестно откуда взявшимся. У нас есть возможность хоть как-то поправить положение, и почему бы ею не воспользоваться? Да, я осознаю, — возможность эта весьма зыбкая, но перед тем, как раствориться в ничто, мне будет спокойнее на душе, когда я буду знать, что сделал все от меня зависящее.

— Откуда взялся этот тезис? Не проще ли начать с его автора? — поинтересовалась Филомела.

Богенбрум печально рассмеялся:

— Автор нам абсолютно недоступен. Он находится за пределами всего, даже событийного клише, и условно называется Великий Спящий.

— Это бог?

— Не знаю, можно ли называть богом нечто, находящееся в бессознательном состоянии и произвольно генерирующее команды, по которым в том или ином месте вселенского клише появляются исходные траектории. Скорее, это — безумный повар, перед которым находятся миллиарды и миллиарды кастрюль, куда он, не глядя, сыплет соль. Его совершенно не интересует, какие кристаллы при этом в кастрюлях образуются. Но и Великий Спящий — только часть цепочки. Он тоже кому-то приснился.

— А где может находиться этот Сверхвеликий Спящий?

— Где угодно. Вы ни разу не задавали себе вопрос: кому приснился «слоеный пирог»?

— Нет, — честно признались Стив с Филомелой.

— Правильно делали. Это один из тех вопросов, которые задавать не следует. Почему-то люди всегда думают, что если что-то существует, то оно должно было откуда-нибудь появиться, кто-то обязан был его породить. Иногда полезно смириться с тем, что некоторые вещи существуют сами по себе, без постороннего участия. Для наших скромных практических задач достаточно считать богом его, — Франц показал дудкой на монстра, после чего вытряхнул из нее пыль и, приставив ко рту, издал вторую ноту. — Тем более что времени у нас не осталось, а трудностей впереди — более чем достаточно. Картинки, сетки, извилины на экране интерферотрона — это одно, но воздействие на явления — совсем другое. Допустит ли клише устранение части явлений в одном месте и их замену другими? Ведь, фактически, речь идет не столько о смещении, сколько о ликвидации одной группы явлений и формировании новой, причем сделать это необходимо мгновенно: нельзя допустить, чтобы внутри «пирога» существовали два комплекта траекторий, относящиеся к одним и тем же предметам, в данном случае — к нашей планете, или же внутри траекторий появился разрыв, прежде чем они улягутся вдоль новых пиков.

— Почему нельзя? — решил возразить Макналти.

— Действительно, почему? — пожал плечами Богенбрум. — Мне просто так кажется. На самом деле все может выглядеть совершенно иначе. Это уравнение с массой неизвестных. Вот, к примеру, Густав Эшер знает, что один из витков его посмертной траектории устремляется в такие области событийного клише, куда ему попадать абсолютно не хочется. Но какие альтернативы существуют в загробном мире? Какая нить из размотанного пучка жизни указывает путь на тот свет? Кроме метода проб и ошибок, ничего нет, а это не самый экономичный вариант. И как на экране интерферотрона будет показан мир мертвецов? Из чего выбирать? Вряд ли Густав смог бы вам членораздельно объяснить, что он собирался делать тогда в жерле вулкана. Расставить люпусы по принципу «золотого сечения», увидеть, что собственная траектория завершается завтра утром, изменить ее и все равно умереть в этот же срок? Так и потусторонний мир исчезнет в тот же самый миг. Все усилия нашего высокочтимого изобретателя оказались бы тщетными. Поэтому и я вам сказал в самом начале, что в принципе все бессмысленно. Конечно, теоретически существует единственный, так сказать, «чистый» вариант изменения будущего, — Франц замолчал, сосредоточенно ковыряя вторую дырку в бамбуке.

— Какой же? — в нетерпении спросил Стив.

— Каким-то образом оказавшись далеко в грядущем, попробовать оттуда изменить тот момент прошлого, которое отсюда видится будущим. Но это чистая теория, гипотеза, которой пристойно лишь потчевать знакомых после светского ужина. Тем более что в данном случае мы вряд ли окажемся в состоянии предпринять что-либо с помощью интерферотрона, так как вместе с планетой, со всеми высшими и низшими силами уже будем отсутствовать.