Максим Далин: Дочки-матери

Они покивали. А Рыжий говорит:

— Нам надо срочно возвращаться. У меня че-то предчувствие паршивое.

И Котик подтвердил, что у него тоже предчувствие паршивое. Больше никто об этом не говорил, но я видела, что все чувствовали то же самое. А я даже знала, почему у них паршивое предчувствие.

Потому что мы могли найти в наших звездолетах песок в системе регенерации в виде наказания за Чамли. И это было бы справедливо.

Я думала, что наши следы пропадут в песке, но они не пропали, только слегка осыпались. Было полное безветрие, полнейшее — ни одна песчинка с места не стронулась. И охотники молчали, теперь даже за оружие никто не хватался. Все так тихо сидели.

Мы ехали не просто той самой дорогой, но и по своим собственным следам, поэтому я думала, что мы не увидим ничего неожиданного. Но мы увидели.

Это была высокая пирамида из черепов. Ее раньше тут не было, но она нарисовалась прямо около нашей дороги, поэтому мы ее очень хорошо рассмотрели, в тонких частностях. Это были, в основном, черепа людей и антропоидов, и они были совершенно чистые, белые и блестящие. Такие чистые и белые, такие блестящие, что я попросила остановить машину и подошла поближе.

А вблизи стало видно, что черепа не настоящие. Они были из чего-то вроде белого стекла, но очень и очень точно скопированы. Не безликая штамповка, а будто бы для каждой конкретной копии была отдельная модель. А вытащить один череп из этой пирамиды оказалось совершенно невозможно, потому что они были так и отлиты, или вырезаны, или я уж не знаю, что — из монолита размером с машину Бриллианта.

И охотники через минуту уже все вместе со мной рассматривали эту странную штуковину. Вдруг Котик сказал:

— Луис, гляди. Или я с ума сошел, или оно растет из песка.

Мы наклонились и увидели, что из самых нижних черепов вырастают тоненькие стеклянные нити, похожие на корни, и уходят куда-то вниз, в глубину.

Козерог говорит:

— Его вырастили из песка, пока мы ездили. И специально для нас. Чтоб мы знали свое место.

Череп хихикнул и говорит:

— Я б этому золотому королю… — а Рыжий захлопнул ему рот ладонью, чтоб он молчал.

И Бриллиант говорит:

— Правильно, давайте пока не будем распространяться на эту тему.

А в это время вдруг начало темнеть.

Мы, конечно, никак не могли привыкнуть к здешним суткам, в которых было всего-то часов пятнадцать-шестнадцать, к тому же у нас часы не ходили, ни механические, ни электронные. Но все-таки у всех было такое чувство, что вечер даже по здешним меркам наступил очень уж рано.

Прямо день свернуло на глазах, будто кто стал медленно уменьшать напряжение в местном солнце, пока мы рассматривали стеклянную пирамиду.

И тогда мы все бросили, забрались в вездеход, и Фэнси его погнал с самой большой скоростью, какую тут только можно было развить. И включил прожектор дальнего света, потому что у него, как у нас всех, было такое чувство, что не найдем мы больше наши крылья.

Просто не найдем — и все. Приедем на место, где наши следы кончаются — а там груда песка. Мрачная шуточка в духе золотого короля.

Поэтому, когда машины оказались на месте, это всех ужасно обрадовало. Тем более что на нашем с Котиком корабле были включены все прожектора, а Гад с Дождем сидели в проеме открытого люка.

Единственное, что мне не понравилось — это что у них были штурмовые бластеры в руках. И судя по горящим индикаторам — заряженные.

Фэнси с шиком тормознул вездеход и мы выбрались наружу, а Дождь и Гад к нам подбежали. И вид у них был очень радостный, но немного нервный. И Дождь схватил меня за руки, а Гад прямо-таки обнял Бриллианта с Черепом, и я поняла, что они тоже боялись, как бы от нас не остался один песок.

Я говорю:

— Вы почему такие тяжело вооруженные?

И Гад отвечает:

— У нас тут был контакт с местной формой жизни, симпатичной, но агрессивной, как зараза.

Козерог говорит:

— Это с какой?

Тогда Гад сходил в корабль и принес оттуда прозрачный контейнер для образцов. А в контейнере лежало мертвое существо, похожее на воздушного змея из целлофана и тоненьких блестящих реечек. Но когда мы внимательно присмотрелись, то увидали, что оно, точно, раньше было живое — и в прозрачных крыльях усматривались какие-то тоненькие трубочки, вроде жилочек, а то, что казалось рейками — на самом деле оказались косточки.

Будто сделанные из того же белого стекла, как и те черепа.

Гад говорит:

— Смотрите, какая лапушка.

А Дождь говорит: