Максим Далин - Дочки-матери

И я поняла, что ни в коем случае нельзя его силой тащить, и поэтому кивнула. И говорю:

— Иди, если хочешь, конечно. А если все-таки надумаешь прийти…

Я ему хотела отдать маленький пеленгатор и объяснить, как он включается. Но Подарок рассмеялся и говорит:

— Мне эту игрушку не хочется. Я и так приду. Смотри.

И протянул ко мне ладошки, сложенные лодочкой. А в них появилась крохотная, очень яркая искорка и стала расти. И я несколько мгновений совершенно отчетливо видела, что это — маленькая-маленькая моделька нашего с Котиком звездолета, сделанная будто из расплавленного зеркала. А потом Подарок дунул на нее — и она взлетела из его пригоршни и прямо-таки растворилась в здешнем белом свете.

А Подарок помахал мне рукой и побежал по песку прочь от мертвого лайнера — легко, как никто из нас тут не передвигался. А от песка поднялось дрожащее сияние — и Подарок нырнул в него, как в воду. Я еще услышала, как он крикнул: «До свидания!» — а потом сияние спалось и все исчезло.

Я обернулась к Котику и увидела, что Котик спит.

То есть, он стоял в трех шагах от меня, с открытыми глазами, но лицо у него было отрешенное, как у загипнотизированного. И он не моргал и не шевелился, и поэтому был похож на выключенного киборга.

Я перепугалась до смерти, подбежала и принялась его тормошить. Но все обошлось — стоило мне до него дотронуться, как он сразу проснулся. И говорит:

— Луис, у меня голова болит что-то. И тошно. Тут так жарко…

Я облила его водой из фляги, и глаза у него стали немного поживее. И он спросил:

— А где тот мальчик?

Я говорю:

— Пойдем в этот корабль, там сейчас все наши. Там тень, рассказывать будет легче.

Тогда Котик взял меня за руку и пошел рядом. Рука у него была горячая и влажная — и я поняла, что для человека в здешнем пекле это совершенно правильно, а вот холодные пальчики у Подарка — это очень странно. И мы, держась за руки, подошли к люку, который оказался приоткрыт, и пассажирский трап был спущен.

Мы поднялись наверх и вошли в салон.

А в салоне был такой вид, будто тут сражались средневековые варвары. Все кругом покрывали пятна крови, которая засохла до почти зеленого цвета, все, что можно было разбить, разбилось, и на полу лежали мумии людей в форме и людей в гражданской одежде, причем — в таких позах, что было видно, отчего они умерли.

В основном, от огнестрельных ран. Но некоторых убили ножом.

В кресле около иллюминатора сидела стюардесса-киборг. Рядом с ней на коленях стоял Бриллиант и что-то рассматривал. И вздрогнул, когда услышал наши шаги.

Я говорю:

— Ты ее запустить хочешь?

А Бриллиант:

— Ее, блин, ни за что не запустишь. Ты только приколись, Луис!

Я отпустила Котика и подошла поближе. И увидела, что Бриллиант имел в виду. Он расстегнул на ней китель и рубашку, надрезал пластик и хотел, наверное, проверить аккумулятор — но аккумулятора там не было. Из нее сыпался белый песок. Из надреза на груди, из ушей, изо рта, из глазниц — сыпался и шуршал, сыпался и шуршал.

У нее на коленях, на кресле и вокруг уже целая горка песка насыпалась, а он все шуршал и шуршал, и это было вправду жутко.

Но тут в салон вернулись наши ребята, которые были в рубке, наверное, и в приборных отсеках. И вид у них был хмурый, а Козерог сказал:

— Тут та же самая история, как и у нас — вся электроника мертвая. Только тут еще из всех систем жизнеобеспечения песок сыплется.

Я говорю:

— Если бы мы так же передрались насмерть, как здешние пассажиры с экипажем, у нас тоже отовсюду песок бы посыпался.

Рыжий говорит:

— А где этот мелкий гвоздик?

Я им рассказала все, как сумела. Про город теней, про золотого короля, про птички-глазки и про то, как мелкий гвоздик сделал кораблик из света и растворился в воздухе. И они меня слушали очень внимательно. А потом Фэнси спросил:

— А как ты думаешь, Луис, он ваще настоящий человек? Или видимость?

— Не знаю, — говорю. — По-моему, не совсем человек. Может быть, частичка той силы, которая устроила себе этот… музей… не знаю… зоопарк… Череп, ты, я думаю, видел тень Чамли. Если мальчик это имел в виду. И мне кажется, мы много занятного тут увидим. И еще мне кажется, что можно выжить только одним способом.

Козерог говорит:

— Каким? Ты, похоже, уже эксперт по этому месту, так что выкладывай.

Я говорю:

— К этой силе нужно относиться с уважением. Она разумная и у нее есть какие-то свои резоны. Но самое главное — мы с вами хорошо начали, у нас пока только один мертвец. И ни в коем случае нельзя тут цапаться. Ни ругаться, ни драться, ни хвататься за оружие. Потому что вот они схватились — и смотрите, что вышло.