Клайв Баркер - Книги крови III—IV - Исповедь савана

— Да на что он вам сдался? — встрял Карни. — От него воняет.

Рыжий оглянулся через плечо и пригвоздил непрошеного советчика взглядом. Семнадцатилетний Карни был самым младшим и в неписаной иерархии четверки не обладал правом голоса. Осознав свою ошибку, парень заткнулся, а Рыжий вновь занялся бродягой. Он толкнул Поупа к стене туннеля. Ударившись о бетон, старик вскрикнул; крик эхом заметался по туннелю. Карни знал по опыту, какая сцена последует дальше. Он отошел и принялся изучать тучу мошкары у входа в туннель.

Компания Рыжего и двух его приятелей нравилась Карни — ему пришлись по душе дух товарищества, мелкие кражи и совместная выпивка. Но вот такую игру он никогда не любил. Он не видел ничего смешного в том, чтобы найти опустившегося забулдыгу вроде Поупа и выбить последние остатки мозгов из затуманенной алкоголем башки. Карни каждый раз чувствовал себя мерзко, если участвовал в забаве.

Рыжий за грудки подтянул Поупа к себе и разразился грубой бранью. Не получив никакого отпора, он вновь толкнул старика к стене туннеля — сильнее, чем в прошлый раз. После чего ухватил остолбеневшего пьяницу за шиворот и принялся трясти, пока тот не захрипел Поуп отчаянно шарил глазами вокруг. Когда-то здесь проходил участок железной дороги, соединявшей станции Хайгейт и Финсбери-парк. Потом железнодорожные пути сняли, и пустырь превратился в общественный парк, снискавший большую популярность среди любителей утренних пробежек и ночных свиданий на свежем воздухе. Однако сейчас, в самый разгар хмурого дня, вокруг не было ни души.

— Эй, — окликнул приятеля Хмырь, — осторожно, не разбей его бутылки.

— Правильно, — сказал Брендан. — Нужно сначала отобрать выпивку, а потом уж разбить ему башку.

Услышав, что у него собираются отобрать спиртное, Поуп принялся отбиваться, но жалкая попытка сопротивления лишь разозлила его мучителя. Рыжий с утра был не в настроении. День, как и большинство других дней этого бабьего лета, задался тягучий и скучный. Огрызок растраченного сезона проходил впустую: делать нечего, денег нет. Требовалось хоть какое-то развлечение, и оно подвернулось Рыжему. Он исполнит роль льва, а Поуп сыграет древнего христианина.

— Будешь рыпаться — тебе же хуже, — предупредил Рыжий бродягу. — Мы только глянем, что у тебя в карманах.

— Вас это не касается, — заявил тот, и в голосе его на миг прозвучала властность человека, привыкшего повелевать.

Карни отвлекся от своих мошек и взглянул на испитое лицо Поупа. Неумеренные возлияния лишили старика достоинства и жизненной силы, однако что-то все же осталось, что-то теплилось под слоем грязи. Интересно, задумался Карни, кем он был раньше? Может, банкиром? Или судьей, теперь навеки потерянным для закона?

Хмырь тоже ввязался в потасовку. Он собрался обыскать отрепья Поупа, которого Рыжий держал за горло и прижимал к стене туннеля. Старик изо всех сил сопротивлялся — его руки мелькали, как крылья мельницы, глаза наливались бешенством «Не рыпайся, — мысленно посоветовал ему Карни, — тебе же хуже». Но старик, похоже, был в панике. Его негромкие протестующие крики больше походили на звериные, нежели на человеческие.

— Кто-нибудь, подержите ему руки, — велел Хмырь, уклоняясь от молотящих обидчиков кулаков Поупа.

Брендан ухватил старика за запястья и вздернул его руки над головой, чтобы облегчить обыск. Даже теперь, без малейшего шанса вырваться, Поуп продолжал извиваться. Ему удалось сильно пнуть Рыжего по лодыжке, за что он немедленно получил затрещину. Из носа у него хлынула кровь, потекла вниз, в открытый рот. Карни знал: она течет оттуда, где очень много красок. Ему не раз доводилось видеть человеческие внутренности; яркие, влажно поблескивающие мотки кишок, желтый жир, пурпурные легкие — это великолепие заключено в сером мешке тела Поупа. Карни и сам не понимал, почему вдруг ему пришла такая мысль. Ему стало не по себе, и он попытался опять переключиться на разглядывание мошкары. Но Поуп снова привлек внимание страдальческим криком — Хмырь рванул одну из его многочисленных жилеток, чтобы добраться до нижних слоев.

— Сволочи! — завопил Поуп, не заботясь о том, что брань неминуемо влечет за собой новые побои. — Уберите свои поганые руки, или я отправлю вас на тот свет! Всех до единого!

Кулак Рыжего заглушил угрозы, и рот бродяги снова наполнился кровью. Поуп плюнул ею в своего мучителя.

— Не искушайте меня, — продолжал он, перейдя на невнятный шепот. — Предупреждаю…