Клайв Баркер - Книги крови. Запретное

Clive Barker

Books of Blood

Volumes IV, V, VI

Books of Blood: Volume IV © Clive Barker 1985

Books of Blood: Volume V © Clive Barker 1985

Books of Blood: Volume VI © Clive Barker 1985

© Мария Акимова, перевод, 2020

© Мария Галина, перевод, 2020

© Роман Демидов, перевод, 2020

© Александр Крышан, перевод, 2020

© Юлия Кирюкова, перевод, 2020

© Сергей Неживясов, иллюстрация, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Я признателен следующим людям: Дугу Беннетту, благодаря которому попал в Пентонвиль и вышел из него за один день, а позже он провел мне настоящую экскурсию по тюрьмам и посвятил в тонкости устройства тюремной службы; Джиму Бёрру за мысленное путешествие по Уайт Диру, штат Техас, и за нью-йоркские приключения; Россу Стэнвеллу-Смиту за его вдохновенный рассказ об эпидемиях и о том, как их можно начать; а также Барбаре Бут, моему неутомимому редактору, чей энтузиазм для меня – это самый лучший стимул для фантазии.

Всякий раз, когда Чарли Джордж просыпался, его руки замирали.

Ему становилось слишком жарко, и он резко откидывал одеяло на другую сторону постели. Мог даже встать и полусонно поплестись на кухню, чтобы налить себе стакан холодного яблочного сока. Затем возвращался, прижимался к полумесяцу нежного тела Эллен и снова позволял сну нахлынуть. Руки дожидались, пока его глаза закроются, а дыхание станет размеренным, словно тиканье часов. Им нужно было убедиться, что Чарли крепко уснул. И лишь когда его сознание уносилось прочь, они осмеливались начать свою тайную жизнь.

Уже несколько месяцев Чарли просыпался с неприятной болью в ладонях и запястьях.

– Сходи к врачу, – говорила Эллен. Как и всегда, без всякого сочувствия. – Почему бы тебе не сходить к врачу?

Чарли их ненавидел, вот почему. Кто в здравом уме станет доверять тому, чья профессия – копаться в людских болячках?

– Наверное, я слишком много работал, – убеждал он себя.

– Наверное, – бормотала Эллен.

Разумеется. Это самое подходящее объяснение. Чарли был упаковщиком, весь день работал руками. Вот они и уставали. Вполне естественно.

– Хватит дергаться, Чарли, – велел он своему отражению однажды утром, хлопая себя по щекам для бодрости, – вполне годные у тебя руки.

Так что ночь за ночью все шло по одному и тому же заведенному распорядку. А выглядело это так.

Семейная чета спит бок о бок в супружеской постели. Он – на спине, тихонько похрапывая; она – свернувшись калачиком под его левым боком. Голова Чарли покоится на двух толстых подушках. Его челюсть слегка отвисает, а глаза под завесой век следят за каким-нибудь приключением в мире снов. Быть может, этой ночью он – пожарный, который героически бросается в охваченный пламенем бордель. Чарли спит довольный, иногда хмурится, порой ухмыляется.

И тут под простыней начинается какое-то движение. Руки Чарли медленно и осторожно выбираются из-под теплого одеяла. Указательные пальцы сплетаются, встречаясь на вздымающемся и опадающем животе, словно ударяются головами. Они приветственно обнимаются, точно товарищи по оружию. Чарли стонет во сне – на него обрушился бордель. Руки тотчас падают на одеяло, изображая невинность. Когда через мгновение ровный ритм дыхания восстанавливается, они всерьез приступают к своему диспуту.

Случайный наблюдатель, окажись таковой в изножье кровати, мог бы принять этот обмен репликами за признак какого-нибудь психического расстройства. Руки Чарли дергаются и теребят друг друга, то поглаживая, то как будто борясь. Но в их движениях, пусть и судорожных, явно присутствует некий код или закономерность. Спящего человека можно принять за глухонемого, который беседует во сне. Только руки его не используют известный язык жестов и не пытаются общаться с кем-то, кроме друг друга. Тайная встреча проходит исключительно между ними. Так руки Чарли и проводят ночь – примостившись на животе и замышляя заговор, направленный против внутренней политики.

Чарли не то чтобы совершенно не знал о назревавшем мятеже. В нем шевелились смутные подозрения, что его жизнь идет как-то не так. Чарли чувствовал себя все больше и больше отрезанным от обычных ощущений, все чаще и чаще превращался из участника привычных ежедневных (и еженощных) ритуалов в зрителя. Взять, к примеру, интимную жизнь.