Клайв Баркер - Книги крови III—IV - Исповедь савана

И тут существо заговорило. Голос принадлежал не писклявому младенцу, а взрослому мужчине, хотя издавал его детский рот.

— Ко мне! — крикнуло оно. — Быстро!

Поуп склонился над ребенком, чтобы убить его, и тут на свалке повеяло запахом тины. От темноты отделилось тощее создание с отвислым брюхом и поползло к ним. При виде того, как оно — в облике столь же незавершенной, как и ее обезьяноподобный собрат, рептилии — приблизилось к странному младенцу, Поуп отступил. Карни был совершенно уверен, что чудище сожрет малютку, но бледное дитя приветственно потянулось навстречу, а тварь из первого узла обвилась вокруг него. В ту же секунду показалась жуткая морда второго зверя, стенающего от удовольствия. Он коснулся ребенка, подхватил тщедушное тельце на руки и прижал к широкой груди, довершая отталкивающее семейство рептилии, обезьяны и ребенка.

Впрочем, их единение еще не было окончательным. Едва все трое оказались в объятиях друг друга, как их тела начали расползаться лоскутьями блеклой материи. И по мере того, как от каждого в отдельности оставалось все меньше, клочья материи объединялись в нечто иное, частица за частицей. Свободно, но в строго определенном порядке, они сплетались в узел — неизмеримо более сложный, чем любые узлы, какие когда-либо доводилось распутывать Карни. На его глазах новая и, возможно, неразрешимая головоломка рождалась из частей трех старых. Там, где части были незавершенными и зачаточными, новая обещала стать полной и законченной. Но что, что это будет?

Когда волокна нервов и мышц почти полностью сформировались, Поуп улучил минуту, бросился вперед и с перекошенным лицом всадил нож в самое сердце узла, распространяющего вокруг себя сияние. Однако старик неверно выбрал время нападения. Составленное из светящихся полос щупальце отделилось от тела и оплело запястье Поупа. Габардин вспыхнул. Пламя лизнуло кожу. Поуп пронзительно закричал и бросил оружие. Щупальце отпустило его и вернулось обратно в узел, а старик отступил, прижимая к себе дымящуюся руку. Похоже, он был на грани помешательства; голова его жалко моталась из стороны в сторону. Тут взгляд Поупа наткнулся на Карни, и в глазах его снова загорелась коварная искорка. Он схватил мальчишку за раненую руку и крепко прижал к себе. Карни вскрикнул, но Поуп, которого страдания пленника нимало не занимали, поволок его прочь от близящегося к финалу сплетения в лабиринт свалки.

— Он не тронет меня, — бормотал Поуп себе под нос, — пока ты со мной. Он всегда питал слабость к детям. — Он подтолкнул Карни вперед. — Нужно только забрать бумаги… и уходить.

Карни с трудом понимал, жив он или мертв. У него не осталось сил, чтобы сопротивляться. Он просто поплелся за стариком, еле волоча ноги, пока они не добрались до места назначения: автомобиля, скрытого за грудой ржавого металлолома. Колес у него не было, на водительском сиденье красовался куст, проросший сквозь днище. Поуп открыл заднюю дверцу, удовлетворенно хмыкнул и сунул голову внутрь, а Карни повис на крыле. Собственное сознание дразнило его, готовое ускользнуть; Карни жаждал этого мига. Но Поуп еще имел на него виды. Старик извлек из тайничка под пассажирским сиденьем небольшую книжечку и прошептал:

— А теперь нам нужно идти. У нас дела.

Карни застонал, получив тычок в спину.

— Закрой рот, — посоветовал Поуп, обнимая его. — У моего брата есть уши.

— Брата? — пробормотал Карни, пытаясь осмыслить это.

— Он был заколдован, — пояснил Поуп. — До тебя.

— Звери, — пробормотал Карни, кружась в водовороте видений рептилий и обезьян.

— Человек, — возразил Поуп. — Узел — это эволюция, малыш.

— Человек, — повторил Карни.

Едва слово сорвалось с его губ, как он заметил на машине за спиной у Поупа поблескивающую фигуру. Да, это человек. Тело его, еще влажное после перерождения, несло на себе унаследованные раны, но оно было торжествующе человеческим. Поуп увидел в глазах Карни понимание. Он схватил парня и уже собрался прикрыться им, как щитом, когда вмешался его брат. Заново открытый человек свесился с крыши и стиснул тощую шею Поупа. Старик с криком вырвался и бросился бежать по гравию, но другой с воем бросился в погоню.

Откуда-то издалека донеслась последняя мольба Поупа: брат настиг его. Потом слова переросли в вопль, и Карни очень надеялся, что ему никогда больше не доведется слышать ничего подобного. Потом все стихло. Брат не вернулся; Карни, несмотря на все свое любопытство, этому обрадовался.