Клайв Баркер - Проклятая игра

Он чувствовал себя, как побитая собака; ему хотелось лечь и умереть. Сегодня — особенно после того, как Кэрис ловко отделалась от него — он ощущал на плечах груз каждого часа прожитой жизни. Он посмотрел на свою руку: она все еще болела от ожога, полученного через Кэрис. Когда же она поймет, что ей ничего не избежать? Что последняя игра, которую он собирается начать, важнее ее жизни, а также жизни Штрауса, или Брира, или двух идиотов из Мемфиса, погруженных в мечты двумя этажами ниже.

Он спустился на один пролет и зашел в комнату Брира. Пожиратель Лезвий лежал на матрасе в углу с вывернутой шеей и проколотым животом; он глазел прямо перед собой, как безумная рыба. Рядом бормотал свои глупости телевизор, придвинутый очень близко, потому что Брир почти потерял зрение.

— Мы скоро уходим, — сказал Мамолиан.

— Вы нашли ее?

— Да, нашел. Место называется Брайт-стрит, а дом… Европеец счел это весьма забавным. — Дом выкрашен желтым. Второй этаж, кажется.

— Брайт-стрит, — повторил Брир мечтательно. — Мы пойдем и найдем их там?

— Нет, не мы.

Брир неловко повернулся к Европейцу; он привязал к своей сломанной шее самодельную шину, и это затрудняло движения.

— Я хочу видеть ее, — сказал он.

— Прежде всего, ты не должен был выпускать ее.

— Он пришел — тот, из дома. Я говорил вам.

— О да, — отозвался Мамолиан. — Насчет Штрауса у меня тоже есть идеи.

— Мне найти его для вас? — сказал Брир.

Излюбленные картины казней пронеслись в его голове, столь же яркие, как в книге о фашистских злодеяниях. Одна или две выглядели особенно четко, словно были близки к воплощению.

— Не нужно, — ответил Европеец. — У меня есть два рьяных помощника, желающих что-нибудь сотворить.

Брир помрачнел:

— Что же буду делать я?

— Ты приготовишь дом к нашему уходу. Сожги все, что у нас есть. Как будто мы не существовали, ты и я.

— Значит, конец близок?

— Теперь, когда я знаю где она, — да.

— А если она сбежит?

— Она слишком слаба. Она никуда не денется, пока Штраус не принесет ей героин. А он, конечно, никогда его не принесет.

— Вы собираетесь его убить?

— Да, как и любого отныне, кто встанет на моем пути. У меня больше нет сил для жалости. Из-за нее я слишком часто ошибался. Ты получил указания, Энтони. Займись делом.

Он покинул зловонную комнату и спустился вниз, к своим новым агентам. Американцы почтительно встали, когда он открыл дверь.

— Вы готовы? — спросил Европеец.

Блондин, более податливый с самого начала, снова завел свои бесконечные благодарности, но Мамолиан заставил парня умолкнуть. Он отдал им приказ, и они восприняли это как подарок.

— Ножи на кухне, — сказал он, — возьмите их и используйте на здоровье.

Чад улыбнулся:

— Жену мы тоже должны убить?

— Потоп не выбирает.

— А если она не грешница? — спросил Том, не совсем понимая, почему в его голову пришла столь глупая мысль.

— О, она грешница, — ответил мужчина с горящим взором, и этого было достаточно для ребят преподобного Блисса.

Наверху Брир с трудом поднялся с матраса и похромал в ванную, чтобы поглядеть на себя в треснувшее зеркало. Его раны давно не кровоточили, но выглядел он ужасно.

— Бритье, — сказал он самому себе. — И сандаловое дерево.

Он боялся, что сейчас все закрутится слишком быстро. И если он не соберется, его перестанут принимать в расчет. Пора начать действовать в своих интересах. Он найдет чистую рубашку, галстук и пиджак, а затем отправится искать удачи. Если последняя игра близка и необходимо уничтожать улики, ему надо торопиться. Лучше завершить романтическую историю с девушкой до того, как она отправится по пути всей плоти.

Чтобы пересечь Лондон, потребовалось больше трех четвертей часа. Огромная демонстрация против ядерного оружия была в разгаре: части колонны собирались по всему городу и затем всей массой шли к Гайд-парку. Центр, где всегда было трудно передвигаться, до предела заполнили манифестанты и застрявшие машины. Марти не подозревал об этом, пока не оказался в центре толпы, а отступить и ехать в обход уже не представлялось возможным. Он проклинал свою невнимательность: наверняка полицейские на дорогах предупреждали автомобилистов о заторе. Он не заметил ни одного знака.

Теперь он ничего не мог поделать, разве что покинуть машину и идти пешком или ехать на метро. Ни один из этих вариантов его не привлекал. Подземка наверняка забита, а прогулка по сегодняшней обжигающей жаре слишком утомительна. Марти хотел сохранить небольшой запас оставшихся сил. Он слишком долго жил на одном адреналине и сигаретах. Он ослаб. Он надеялся — напрасно — только на то, что противник тоже слаб.